[indent]Оружие. Оно заставило Блэйда замереть, заставляя разум взвесить ситуацию. Обычно он бы попросту демонстративно принял пули на себя, с удовольствием глядя на то, как все они теряют дар речи, мужество и даже самую способность соображать при виде его регенерации. Или даже заставил бы их перестрелять друг друга в суматохе. Иногда Охотник за Стелларонами именно так и развлекался. Но этот мальчик... одного шального попадания хватит, чтобы его прикончили, даже случайно.
[indent]Значит, нужно сделать всё, чтобы они забыли о существовании ребёнка и сосредоточились только на самом Блэйде.
[indent]Быстрая смазанная тень мелькнула быстрее, чем они могли за ней уследить - некоторым противникам даже казалось, что он телепортируется. Нет, просто его скорость намного превосходила обычную человеческую, а отточенные за много лет рефлексы не позволяли промахнуться. У него отняли имя, дом, любовь и друзей, профессию, которой он посвятил жизнь - и оставили только это. И что же - науку убивать Блэйд постиг в совершенстве. У него больше не осталось иного предназначения, иного будущего.
[indent]В таком положении ни одно божество не могло прийти на выручку отчаявшемуся мальчишке. Только сама Смерть. И Смерть пришла - но не за ним, а за его обидчиками. Им уже пора.
[indent]Рука с пистолетом полетела в сторону, отделённая от тела. Раздался истошный вопль, плеснула кровь. Кто-то дёрнулся то ли ударить нападающего, то ли помочь раненому товарищу, но его пригвоздил к месту взгляд Блэйда, и холодный, и бешеный, взгляд, которым нормальные люди смотреть не могут, взгляд того, кто сам уже не раз побывал не только на самой грани, но далеко за ней, и вернулся - но вернулся ли он настоящий? Взгляд - и улыбка, от которой переворачивалось нутро и кровь стыла в жилах. Потуги выжить против чего-то подобного попросту смешны, на самом деле смешны.
[indent]- Ну же... бегите, - Блэйд проговорил тихо, почти шепча. Обманчиво мирно.
[indent]И они побежали. Может, им окончательно отказал рассудок, оставляя место лишь для слепого инстинкта самосохранения, доступного, казалось бы, лишь диким животным.
[indent]Не успели. Высокая тёмная фигура всё равно играючи их обогнала. Взмах меча, метящий в горло, но позволяющий увернуться - пока что. Блэйд дразнил жертв фальшивыми выпадами, заставляя голосить - вопли разносились далеко, по всей округе, и убираться, когда всё закончится, придётся быстро: район неблагополучный, но не настолько же всё-таки, он не должен рисковать, даже если вероятность вызова блюстителей закона сюда низка. Но ему нравилось танцевать на самом пределе - как и Кафке. Нравилось провоцировать это прогнившее и трусливое общество, и нет, он не герой в широком плаще, как персонажи пресловутого Грёзавиля, и не злодей, стремящийся всё сломать и переделать на свой вкус - просто тот, кто может выбирать себе ошейник, и выбрал, и это точно были не рамки общественного порядка.
[indent]Блэйд не убивал их сразу. Он отсекал от тел по кусочку, оставляя достаточно, чтобы они могли выжить, остаться в сознании и даже ещё пометаться, как кролики перед неумолимо надвигающимся голодным удавом. Стремление к справедливости, ведь, раз они мучили другое существо, то должны и сами столько же страдать, прежде чем испустить дух? Низменный, грубый садизм? Просто развлечение от скуки? Никто не ответил бы на эти вопросы - ни Кафка, изучившая дебри его тёмного ума, ни даже он сам.
[indent]Не спрятаться. Он чуял кровь, как хищник, как акула.
[indent]Не умолить. Он попросту не слышал и не воспринимал звуки их речи в таком состоянии.
[indent]Когда всё закончилось, воцарилась такая тишина, что это давило - на уши, на сердце, зловещим пологом окутывало всю улицу. И в конце этой улицы показался всё тот же высокий силуэт, теперь кажущийся грузным, неповоротливым, меч волочился по мостовой в, казалось бы, лишённой всех сил, абсолютно безвольно опущенной руке, оставляя длинный аккуратный надрез прямо на асфальте, напоминающий шрам.
[indent]Поравнявшись с ребёнком, Блэйд присел рядом, протянул ладонь и как-то неуверенно даже взъерошил его волосы.
[indent]- Ты в порядке?
[indent]Связно говорить снова давалось ему тяжело. Не потому что Блэйд забывал, как, или не мог. Просто не понимал необходимость произносить что-то вслух, напрягать голосовые связки. Как проржавевший ауруматон. Он буквально напоминал себе, что так полагается.