Наверное, в этом была какая-то своя романтика: встречать новый день за тюремной решёткой, играть роли, перевоплощаясь в кого-то совсем другого и бесконечно рисковать, снова и снова сжигая себя в моменте. Что они чувствуют – такие люди? Что чувствует конкретно этот человек? Ему нравится так жить? Очевидно, что да, иначе он бы жил как-то иначе. Чужая душа – потемки, а чужие мысли могут выстроиться в непроходимый лабиринт, полный тупиков и ложных ответвлений; тебе никогда его не пройти просто потому, что ты привык думать иначе. Твой ум, твои мысли, логика - просто не гнётся в этом конкретном направлении. И всё-таки было очень интересно хотя бы на мгновение стать, например, Шоном; и увидеть ответ на этот вопрос – почему. Почему он стоит на пороге допросной в таком театрально-вызывающем виде и вдохновенно играет роль уличной девки. Потому что это надо для дела?
Нет…. не только. Он куражится. Ему нравится быть кем-то другим. Просто из любви к искусству или потому, что быть собой – невыносимо?
Взгляд Миры сделался глубоко задумчивым, затуманившись изнутри; она сидела за столом, сцепив кисти рук в замок и молча смотрела на Шона, словно пыталась объять всю его фигуру целиком в один момент, и больше того – увидеть ядро, сокрытое под пёстрым маскарадом.
Ты снова всё усложняешь. Не надо думать, что все вокруг – такие же рафинированно-возвышенные как ты. Понимаешь, всё дело в воспитании, среде и опыте. Тебе никогда не понять. Так что прекрати уже этот фарс и займись делом
Старый добрый внутренний голос. Всегда найдет, что сказать.
Туман задумчивой поволоки дрогнул, медленно рассеиваясь, и ответом молодому человеку стала лёгкая, едва заметная усмешка – беззлобная, с толикой глубоко запрятанной печали.
- Но здесь не так уж плохо, правда? – Мягко произнесла девушка и, расцепив пальцы рук, жестом подозвала переодетого молодого человека, предлагая подойти и сесть напротив. Дверь за ним уже закрылась, шаги охранника постепенно затихали – он, конечно, ушёл за кофе и скоро вернется. Но и это было скорее хорошо. – Не бойся, нас никто не слушает. Садись.
Вообще-то, хоть сколько-нибудь важные допросы, конечно, проводились в паре, то есть по-хорошему она должна была бы сидеть здесь вместе с напарником. А ещё их могли прослушивать коллеги, сидящие в смежном помещении по ту сторону идеально ровного стекла – но сейчас там никого не было. И это даже не нарушение протокола. Каждый аврор, хоть сколько-нибудь серьёзно и долго работающий, имеет своих информаторов по ту сторону закона.  Он не обязан их выдавать, равно как и разглашать детали этого сотрудничества. Однако сейчас информатором была она сама. Вернее, собиралась им стать. Ведь нельзя же в самом деле только брать, ничего не отдавая взамен.
- Я хочу попросить тебя кое о чём. Это касается мистера Бэрка.
Нет, это не было секретной информацией, коли уж коллеги Миры не далее как вчера обсуждали в коридоре новость: министр магии Нобби Лич собирается обязать всех чистокровных магов сдать на анализ кровь, чтобы раз и навсегда положить конец их мнимому превосходству над так называемыми "грязнокровками". То есть доказать, что их кровь ничем не отличается от крови магглорожденных. Мисс Боунс до сих пор не могла понять, что она сама по этому поводу думает. Что это недальновидный и опрометчивый ход – вот так поднимать вопросы крови? Этот вопрос, саму эту тему следовало вообще изжить из повестки дня. Потому что не было никакой «чистой» и «грязной» крови. Для того, чтобы это понять, не нужны никакие анализы.  Магия – это Сила, которую нельзя взять и просто впихнуть в какие-то выдуманные рамки. Она сама выбирает Себе новые сосуды среди магглорождённых, и раз уж у обычных людей рождаются волшебники, значит в этом есть Смысл. Значит, так надо. Магглорождённый волшебник – такой же волшебник, и не важно, где и у кого он родился. Однако, у затеи министерства могли быть и другие мотивы. Заполучить чужую кровь – все равно что заполучить душу. И сделать с этой душой можно было буквально всё, что угодно.
- Ты должен передать ему, что в министерстве собираются обязать всех чистокровных сдать кровь на анализ. Министр хочет положить конец разговорам о преимуществе чистокровных волшебников над нечистокровными. Мистеру Бэрку стоит узнать об этом как можно раньше.
Пусть заранее подумает, что с этим делать
Взгляд темно-янтарных глаз посерьёзнел, всем своим выражением давая понять – это не шутки. И хотя ничего страшного не случится в том случае, если какой-нибудь легилимент прочтет мысли уличной оборванки, всё-таки на будущее не мешало подстраховаться. Он, конечно, не умеет блокировать разум. Конечно. О чем она! Он вообще толком ничего не умеет, если не считать выдающихся актерских способностей. Когда-нибудь это выйдет Терренсу Бэрку боком. Один раз уже вышло.
В коридоре снова послышались размеренные и тяжелые шаги; дверь осторожно распахнулась, и на пороге появился исполнительный Билл со старым потёртым подносом и двумя чашками дымящегося кофе.
- Спасибо, Билл, ты чудо. С меня плитка хорошего горького шоколада. – Мира взглянула на мужчину снизу вверх и очаровательно улыбнулась, вызывая ответную полу-улыбку Билла, который тактично не стал задерживаться в допросной сверх необходимого.
- Итак. Продолжим. Ты пей, не стесняйся….
Тонкие пальцы вновь сцепились в замок, ложась на стол рядом горячими чашками.
- Скажи мне, Шон, что у тебя с магией? У тебя ведь есть способности, верно? Что ты умеешь? Я имею в виду как волшебник.