Иногда нам снятся прекрасные сны, так похожие на добрые детские сказки. В таких снах и солнце светит ярче, и птицы поют райскими голосами, и каждое мгновение с нами случается волшебство. Например, Цинсюань мило щебечет, смотрит на своего неразговорчивого друга сияющими восторженными глазами, а тот с лёгким удивлением прислушивается к чувству покоя и уюта, поселившемуся под сердцем.
Как раз там, где заканчивается ровный и чёткий шрам.
А потом мы просыпаемся. Где-то на краю сознания всё ещё ощущается ласковое тепло сказочного солнца, память хранит звуки фантастических птичьих трелей, но ты понимаешь, что это был всего-навсего сон. Плод твоего подсознания, которое решило немного тебя побаловать хоть чем-то хорошим. Но всё закончилось, и теперь тебе необходимо встать с кровати и окунуться в серую, жестокую, беспощадную реальность.
Хэ Сюань ощущал сейчас что-то такое. Распрощавшись с очаровательным эльфом из сказки по имени Ши Цинсюань и вспомнив ледяную маску демона с пятого круга ада, в которую превратилось лицо Хуа Чэна, там, за столиком кафе. Вот она, его будничная реальность, от неё нельзя скрыться, сбежать и спрятаться. Да по прошествии стольких лет уже и не хочется. Просто бывает так, что кто-то по жизни клерк-крючкотвор, кто-то транжирит родительские денежки, кто-то тихо угасает на больничной койке из-за врождённой болезни — а кто-то заключил сделку с дьяволом.
Давно хозяина «Чёрных вод» не тянуло на философские размышления, надо же. Кажется, наивный мотылёк, случайно залетевший в его салон, всколыхнул застоявшуюся воду его души и жизни, напомнил о чём-то… что пока не получалось разобрать во тьме, что заполняла Хэ Сюаня изнутри.
Такие мысли были его попутчиками в такси, даже водитель не пытался завязать разговор и не напоминал о своём присутствии. Он и его коллеги всем автопарком знают этого фрика неформальной внешности, он так давно пользуется машинами их службы такси, что повидал каждого шофёра. И они все выучили один-единственный адрес, ради посещения которого этот клиент авто и вызывает. Берлога Хуа Чэна.
Уже стемнело, когда Хэ Сюань вышел из машины. Казалось, что его суровая реальность даже порывы ветра вдоль улицы сделала сильнее и холоднее, чем для других горожан. Он невольно повёл плечами, поёжился, но не стал торопиться нырять под защиту высоких стен многоэтажки. Встал напротив, прикурил и позволил себе несколько минут паузы.
О, его дражайший друг сейчас в ярости, вне всяких сомнений. Хэ Сюань его отлично знает, иногда даже видит насквозь. Нынешним вечером тот забрался в свою квартиру, подобно дракону — в пещеру, и строит грандиозные планы о том, как именно будет воспитывать отбившегося от рук «Черновода». И чем дольше последний тянет, тем серьёзнее будут методы, это он тоже прекрасно понимает.
Не понимает только одного: за какие заслуги из прошлых жизней ему достался Ши Цинсюань. Последние лет десять он уверялся в мысли, что заслужил только грязь с самого дна жизни, в которой они с Хуа Чэном медленно тонули напару. А тут вдруг нежный лучик над зловонной жижей…
В чём хозяин «Чёрных вод» был убеждён на все сто, это в том, что день наедине с Цинсюанем зажёг в крови искорки возбуждения. Он хотел этого наивного мальчишку, но боялся, не желал испачкать его светлую кожу и чистую душу своими прикосновениями. Зато дорогой друг не станет грязнее от очередной хватки, которой вопьётся в его горло. И от очередного сеанса истязаний. И от жёсткого траха после.
Хэ Сюань бросил окурок под ноги и размазал его искры по асфальту. Он никогда не признавался себе в том, что Хуа Чэн нужен ему так же, как Хуа Чэн нуждается в нём. Просто не задавал себе подобных каверзных вопросов, не пытался что-то рассмотреть в чёрных и непроглядных водах своего сознания ли, подсознания, а лишь плыл по их течению.
Ну что, вот и настала пора проснуться. Хэ Сюань прошёл в подъезд, даже не глянул в сторону пункта охраны — та его и так в лицо знает — и поднялся на нужный этаж, к нужной двери.
