В течение пары следующих секунд Асока поняла несколько вещей.
Во-первых, немертвого желтокожего тви’лека звали Червь. Во-вторых, когда бывший товарищ окликнул его по имени, очевидно, пытаясь воззвать к его разуму, Червь никак на это не отреагировал. Возможно, отношения у них и раньше были не очень, но вряд ли настолько плохие, чтобы тому за хотелось совсем по-животному уцепиться противнику в горло зубами.
В-третьих, реакция у ее временного вынужденного компаньона была похвально быстрая. Он выстрелил как раз вовремя, чтобы избежать появления на потертой броне новых царапин от традиционно заточенных тви’лекских зубов.
И в-четвертых: этот выстрел окончательно прикончил Червя.

Последнее она почувствовала, неохотно погрузившись в Силу. Огонек жизни, едва теплившийся в теле тви’лека, погас. Его бывший товарищ и убийца излучал тихую скорбь и сожаление. Асока хорошо понимала эти чувства. Кому, как не ей знать, каково это — убивать тех, кто еще совсем недавно сражался с тобой бок о бок.
Но не скорбь, и не сожаление были основой заполонивших полотно Силы переплетений базовых эмоций и инстинктов.
Четче всего ощущалось всепоглощающее чувство голода, абсолютно неуместное в этой ситуации. Вряд ли парню в мандалорском шлеме после всего настолько сильно захотелось перекусить. Ей самой уж точно было не до еды.

Двигаться в направлении лаборатории было хорошей идеей, ведь там, скорее всего, находилась доктор Тарр. Но после того, как ее ведроголовый компаньон направился к выходу из складского помещения, Асока задержалась, чтобы самостоятельно осмотреть тело.
Червь, как и безымянный иктотчи, буквально восстал из мертвых, наплевав на категорически летальные повреждения. И если в случае второго она сперва подозревала наличие какой-то серьезной киберимплантации, то не могло ведь быть такого совпадения, чтобы и тви’лек тоже оказался счастливым владельцем многочисленных имплантов.

Зиявшая в голове Червя дыра с темными краями обожженной плоти невольно привлекала ее брезгливое внимание. Скрупулезно всматриваться в запеченной мозг, недавно еще бывший невероятным сосудом живого сознания, не хотелось, и все же что-то снова и снова притягивало ее взгляд.
Держа наготове бластер — на всякий случай, если Силовые чувства ее подвели, — Асока осторожно прикоснулась к его подбородку, измазанному в крови из разодранной шеи, подтолкнула, поворачивая ему голову на бок, чтобы лучше рассмотреть прожженную бластерным болтом дыру. И вдруг заметила что-то в его левой ноздре.
Кончик какого-то отростка или щупальца, совершенно нехарактерного для физиологии тви’леков.

— Крифф…
В памяти мгновенно замелькали воспоминания о жутких геонозианских мозговых червях и погибших солдатах из роты «Танго». Неужели в этой шахте каким-то образом затеселась колония геонзийцев? Или их яйца смогли каким-то образом пережить зачистку родной планеты, а потом их случайно занесли сюда? Или это вовсе не случайность?
И как тогда все это вяжется с производством наркотиков и патогеном, который находился в воздухе согласно показаниям анализатора? Неужели доктор Тарр продолжила заниматься разработкой биологического оружия?
Чтобы убедиться, что глаза ее не обманывают, Асока потрогала хвост-отросток стволом бластера. Тот не отреагировал. Смешно ли, что беднягу, ставшего носителем паразита, звали Червем.

Резко поднявшись на ноги, она поспешила следом за своим вынужденным союзником.
— Подожди, — окликнула она его, выскакивая в коридор. — Я кое-что нашла и мне кажется, дела тут еще хуже, чем нам представлялось. Ни в коем случае не разгерметизовывай и тем более не снимай шлем…
Глянув на индикатор запаса воздуха на своем скафандре, она отметила, что времени у нее осталось не так уж много, а у него наверняка и того меньше. Но для того, чтобы добраться до лаборатории и забрать доктора Тарр вместе с той другой женщиной, возможно, хватит.
Рассказать подробно о своей находке она не успела. Над головами у них что-то интенсивно прогремело, как будто кто-то стремительно несся по вентиляционному ходу.

Трудно поймать грань между детскими мечтами и наивным самообманом. Джун Хо не может вспомнить, когда он осознал: работа в полиции — ни хрена не героизм. Ты не станешь супергероем, который спасает обездоленных и мир заодно. Справедливость не всегда торжествует.
Нет никаких постоянных головокружительных погонь, есть долгие засады и такая же долгая слежка. Множество подводных камней, которые не всегда выходит выловить и предоставить для разоблачения. Постоянный поиск улик и доказательств, дышащая в затылок прокуратура, душный и связывающий по рукам и ногам протокол. А ещё бюрократия.
Очень.
Много.
Бюрократии.

Где-нибудь в этом месте вчерашний наивный мальчик должен разочароваться в полицейской работе и начать грустить по несбывшимся мечтам.
Нет, это всё же не про Хван Джун Хо. Может, в детстве он действительно так всё и представлял, когда его личным супергероем был старший брат, но мало кто лишается иллюзий уже на работе. Корейский национальный полицейский университет ещё на первом курсе выбивает всю эту дурь в виде грез о возможном героизме.

Джун Хо вообще не уверен, что у него эти иллюзии когда-нибудь были. В детстве он не думал, кем станет, когда вырастет. Решение принимал в старшей школе, а потом поступил в тот самый университет. Юридическая теория, строгий режим, изнуряющие тренировки и моральная готовность к любой заднице, в которой окажется полицейский во время полевой работы.
Ему было трудно, но не тяжко, однако… есть нюанс.

Джун Хо по натуре достаточно отзывчив, эгоист из него так себе. В голове установка — хорошо делать свою работу. Искренне полагает, что мораль у него на месте, а ещё ему не слишком приятно лгать.
Целым открытием стало, что порой при работе в полиции последнее просто необходимо. Как и умение ловить момент, расставлять приоритеты и делать выбор. Рискнуть наступить себе на горло, чтобы достичь цели. Определиться за одну секунду, что для него важнее. И, бога ради, поменьше сожалений о сделанном, иначе весь свой профессионализм он когда-нибудь просрет.

Джун Хо не строит иллюзий и о своей физической целостности при такой профессии. Стоит ли вообще беспокоиться об этом после операции по пересадке почки в своей жизни? Он уже обзавёлся парой мелких шрамов, пару раз ломал конечности, но это не имеет значения, когда на чужих запястьях смыкаются наручники, как символ завершения не самого простого расследования.

Всё это привело его в Пусан. Джун Хо вдыхает запах солёного моря и свежей рыбы, когда тащит большой ящик с прибывшего судна в ангар по нескольким причинам.
После того, как он с парой патрульных скрутили посреди Ссамундона серийного убийцу, он загремел в госпиталь с глубокой раной от ножа прямо в боку.
Мама причитала и пила успокоительные, коллеги носили ему в палату цветы и шоколад. Начальник их отдела тоже зашёл и предоставил ему отпуск на пару месяцев — восстанавливаться. После подвига можно было и отдохнуть, потому что раненый детектив никому не нужен.

Джун Хо отвык отдыхать, отдаваясь своей работе почти целиком. В больничной палате слишком тоскливо, но зато…
Бывший одноклассник тоже заглянул, да вот разве что по делу. Кан Ён Соль протягивает ему несколько снимков с камер, демонстрируя на них человека. Джун Хо резко садится на постели, морщится от боли в боку, но какое она имеет значение.

Он уверен, что узнает Ин Хо в любом виде и в любой точке страны, где бы тот ни находился. Потому что Джун Хо каждый гребаный день ищет его лицо в толпе, с надеждой вглядывается в прохожих. Потому что раз за разом возвращается в его жилище — аккуратно прибранное, по-спартански скромное, но уютное — и ничего там не находит, кроме той самой загадочной визитки.
Снова и снова он достаёт мобильник, набирает эти уже вставшие поперёк глотки цифры и слышит «Абонент не обслуживается» механическим женским голосом. Джун Хо с досадой нажимает на отбой, отрешённо думая, что когда-нибудь чёртов искусственный интеллект их всё-таки поработит. Хотя, казалось бы, при чём тут это.

А теперь он сжимает пальцами паршивые снимки с видеокамер и видит на них размытое лицо Ин Хо. Есть поводы сомневаться, но стоит проверить эту зацепку.
— Где это? — Джун Хо изо всех сил старается, чтобы его голос не дрожал.
— В Пусане, — откликается Ён Соль, сидящий возле его постели верхом на стуле, устроив руки на спинке, а на них голову. Он с интересом наблюдает за реакциями своего старого приятеля и бурей эмоций на лице. Джун Хо в такой обстановке и такой компании может себе позволить.
Много информации он не даёт. Фото сделано в порту, где принимают выгрузку пойманной в Корейском проливе рыбы. Джун Хо замечает неподалёку парня с ящиком в руках и старается запомнить его лицо. Судя по дате, снимок сделан месяц назад.

Возможно, он всё-таки обознался — изображение нечёткое, и Джун Хо просто хочется верить, что это его старший брат. Возможно, если всё-таки он, то его там уже давно нет.
Вероятно, снова будет погоня за призраком.
Но Джун Хо обязан проверить.

Он уговаривает выписать его раньше срока и делает вид, что внимательно слушает все рекомендации — ухаживать за раной, избегать физических нагрузок, больше отдыхать и дышать свежим воздухом. Простите, доктор, но соблюдать получится только первую и последнюю.
Джун Хо надеется, что ему хватит одного длительного отпуска, чтобы разобраться.

В Пусане он легко находит парня со снимка, попавшего в кадр рядом с человеком, так похожим на брата, и арендует соседнюю с ним квартиру. Они также легко находят общий язык. Джун Хо копает под организацию в порту аккуратно, но все знают, что всем заправляет Ко Бён Чхоль — местный авторитет и (от него не укрылась эта информация) наркоторговец. Взявший за хвост местную полицию, ставя всех в положение, где его так просто не упрятать за решётку.

Вот перед ним и стоит вопрос принципов. Стоит в одной щекотливой ситуации помочь новому приятелю — как Джун Хо оказывается в его зоне доверия и ему предлагают подзаработать, правда, не совсем честным путём. Всего-то разгружать товар с двойным дном, носить его на склад и держать рот на замке. Ничего сложного.

Джун Хо понимает — его долг узнать все тайны этого наркокартеля, обзавестись доказательствами и сдать их властям. Так говорят ему совесть, воспитание и убеждения. Так говорит в нём детектив, который может развернуть это дело — и конец картелю господина Ко.
Но какие шансы найти Ин Хо тогда? Неужели он каким-то образом связан с ними и поэтому не возвращается домой?
Приходится сейчас выбирать — работа или семья. Джун Хо выбирает последнее. Вот они, подводные камни его работы и тяжёлый выбор, ломающий моральный компас. Не сожалеть о выборе, не мучиться от этого всю оставшуюся жизнь.
Он уже приехал в Пусан вместо того, чтобы восстанавливаться дома. Он уже этот выбор сделал.

Две недели таскания этих ящиков, услышанных разговоров и ничего не происходит. Люди господина Ко уже спокойны в его присутствии, позволяют услышать больше… Джун Хо почти и не слушает, только ждёт то единственное имя, за которое моментально зацепится слух.

Рана заживает паршиво. Он ухаживает за ней три раза в день и стоически терпит боль всё остальное время. В боку колет после каждого ящика.
Сегодня особенный день — большой груз и возвращение из колонии правой руки господина Ко. На его яхте накрывают стол и теперь Джун Хо носит ящики с бутылками. Шампанское, вино, виски, много соджу, пиво… Кажется, они решили залить в себя весь алкоголь мира и утонуть к хренам в Корейском проливе.
Бок снова болит.

Джун Хо знает, что за ним постоянно кто-то наблюдает и старается не вызывать подозрений. Спокойно носит эти ящики. Боль усиливается к вечеру, становится едва выносимой. К счастью, всё можно списать на усталость, а когда поднимают рюмки второй раз, Джун Хо аккуратно скрывается за дверью, ведущую в подсобку, где лежат вещи, принесённые с собой.

Без труда находит свой рюкзак и достаёт оттуда бинт, антисептик и лекарство, которое полагается класть под повязку. В боку тянет, у него трясутся руки, а края ещё не зажившей раны сильно покалывает. Стянув с себя футболку, он льёт антисептик на ватный тампон и прижимает его к повреждениям.
Средство шипит при контакте с каплями крови, а Джун Хо едва сдерживает сдавленный стон. Нужно перетерпеть и промыть рану.
В этой возне он не слышит, как открывается дверь…

пока нет поста за Скару, так что пусть пока будет так:
Согласно статистике, на каждого гения, впитывающего информацию как губка и считающего лекции недостойными своего внимания, приходился один усердный ученик, чье неутомимое трудолюбие позволяло соперничать в знаниях с ним. И Сет был из последних. Даже сейчас он сосредоточенно слушал вводные задания, ловя каждое слово профессора. Иногда он делал пометки в своих записях, стараясь упустить ни единой детали.

Впрочем, его старания замечали только профессора, и то не всегда. Его же сокурсники видели в нем парнишку, родившегося с серебряной ложкой во рту. Сет часто слышал расплывчатый шепот, доносящийся от окружающих: «У него отличная успеваемость только потому что его брат большая шишка…», «Наверняка подкупил профессора на прошлом тесте, да как этот тугодум вообще мог сдать самостоятельно?», «Зачем он вообще здесь учится? С таким братом он бы получил диплом об окончании академии и без просиживания штанов тут». Он буквально шерсткой на хвосте мог ощутить едкие, иногда завистливые взгляды в спину, которые буквально кричали «Тебе повезло по жизни, а мы вынуждены страдать и вкалывать».

Но никому из этих людей не хватало духу сказать ему это прямо, без хитросплетении паутин сплетен за спиной. Ему в лицо они всегда улыбались, дружески хлопали по плечу, старались держаться рядом, словно Сет и правда обладал каким-то влиянием на академию и мог по взмаху хвоста нарисовать отличные оценки не только себе, но и всем остальным. Даже сейчас его окружила стайка «друзей», которые продолжали верить, что общение с Сетом принесет свои плоды в будущем.

— Ууу, ну ты попал, — шепнул один из одногруппников, сочувствующе хлопнув по плечу. — Прими мои соболезнования.

— А? Почему это? — Сет отвернулся от профессора, навострив уши.

Рядом сидящий парень закатил глаза едва ли не до самого потолка, словно ему приходилось разъяснять здесь и сейчас общепринятые истины. Люди часто вели себя с ним так — злились, что приходится разжевывать мелочи, которые можно было бы прочесть между строк. Но все же одногруппник совладал с собой: он приобнял Сета за плечо и привлек к себе ближе, стараясь говорить достаточно тихо, чтобы профессору не мешал их бубнеж:

— Брось, как будто ты не в курсе, какой Асаба лентяй: на лекциях спит или скучает, задания сдает в самый последний момент, а работать с ним в паре вообще невыносимо. Эмми он в прошлый раз достался. И что ты думаешь? Она в одиночестве просидела над отчетом по их общему проекту, пока он с какой-то девушкой гулял! Вот увидишь, он и пальцем не пошевелит, чтобы выполнять с тобой задачи совместно. Не уверен, что даже твои связи помогут, когда дело до квалификационного теста дойдет.

Сет нахмурился и с сомнением покосился на Харумасу. Тот почти лежал на парте, даже голову рукой подпирал, будто она была непосильно тяжелой ношей для такого гения. Выглядел он, конечно, как двоечник, который ничего не понимал и не хотел понимать, но Сет знал, — или думал, что знал, —, что эта внешняя леность в большей степени обманчива.

— Брось, — покачал головой Сет, недовольно задергав пушистым ухом. — Если бы все было так плохо, то он бы точно не получал высоких оценок.

В ответ на это он получил удивленный взгляд. На него вытаращились так, будто у Сета вторая голова отросла, не меньше.
— Да уж, я забываю, что ты обычно слухи мимо ушей пропускаешь… Ладно, посвящу тебя, — снисходительно ответил парень, улыбнувшись. — Многие считают, что его успеваемость такая хорошая только потому что он с кем-то переспать нужным успел. Дочка ректора или, например, преподавательница на кафедре, которая ему оценки в основном и рисует. Не зря же он девушек меняет, как перчатки! Сегодня одна, завтра другая... Любой парень на его месте выбрал бы уже себе кого-нибудь, а он бежит за каждой юбкой. Наверняка соблазнить успел очень непростую даму. Да, на заданиях в аудитории он может себя проявить, но уверен, что большая часть оценок у него липовые! Да многие так считают.

Сет недовольно фыркает и ведет плечом, скидывая руку.

Какая же чушь.

Неужели в это правда кто-то верит? Конечно, Сет не питал иллюзий насчет Харумасы. Знал, что с ним будет сложно. Тот такой нелюдимый, неуловимый, отстраненный… Возможно, от части это и породило подобные слухи. Но считать, что за его успехом стоит какая-то хитрость и обман — бред. Впрочем, Лоуэлл по себе знал, как сильно людям нравятся слухи и небылицы.

Только…

Только действительно ли будет просто убедить Асабу работать в команде? До этого Сет не замечал, чтобы тот много общался или на групповых занятиях взаимодействовал с кем-то активно.

До самого конца занятия Сет то и дело бросал взгляды в сторону Харумасы, пытаясь подгадать момент, чтобы подойти к нему сразу после пары. Но стоило прозвучать звонку, этот с виду ленивый парень собрался быстрее молнии и довольно шустро с остальными покинул аудиторию. Сет растерянно заморгал, провожая его взглядом. И откуда только столько прыти в таком вечно сонном парне?

Опомнившись, Сет сгреб свои вещи в сумку и вышел из аудитории. Повертев головой по сторонам, Сет смекнул, что Асабу он упустил. Слишком долго копался и думал над тем, как же подступиться к этому парню… Черт. Харумасу нигде не было видно в коридоре, он словно на месте испарился. Почесав растерянно макушку, Сет начал расспрашивать других людей в коридоре о том, куда направился Асаба, пока в конце концов не добрался до кафедры. Он пришел аккурат к тому моменту, когда Харумаса дождался своей очереди. Строгий, громкий голос преподавателя было слышно даже в коридоре. Стоящие рядом с кабинетом студенты притихли, грея уши.

— Исключено, — сурово припечатывает голос профессора. — Похоже, вы не до конца внимательно слушали меня на занятии, Асаба. Это групповой проект, задания не подразумевают одиночного выполнения. Более того, смена напарника недопустима. Во-первых, весь преподавательский состав принимал решение насчет распределения групп, посчитав, что наиболее подходящим напарником для вас станет Лоуэлл. Мы посчитали, что при совместной работе вы оба сможете подтянуть недостающие вам навыки. Прося сменить партнера, вы выражаете сомнения в компетенции целой кафедры. Это недопустимая дерзость для студента. Во-вторых, жизнь — это не сказка, где все складывается в вашу пользу. Вы никогда не будете знать с кем, когда и в каких условиях придется сотрудничать во время выполнения миссий. И ваше нежелание учиться командной работе может подвергнуть опасности не только вашу жизнь, но и множество других. Поразмыслите над этим на досуге. А пока — свободны.

Профессор дал четко понять, что больше этот разговор продолжать не намерен. Сет едва вздохнул, понимая, зачем Харумаса сразу после пары примчался сюда. Похоже, он не был в восторге от компании Сета… Но теперь поделать с этим ничего нельзя. Профессор костьми ляжет, а их команду распустить не даст. Кажется, только смерть могла бы быть достаточно веской причиной, чтобы Асаба лишился своего «напарника».

Дождавшись, когда Харумаса выйдет в коридор, Сет подошел к нему, с беспокойством спрашивая:

— Как ты?

Вопрос звучал искренне, с толикой сочувствия. Не каждый день преподаватели так страстно отчитывали кого-то. Испытать это на своей шкуре дело не из приятных.

— Ты не принимай близко к сердцу. Профессор Шен просто серьезно относится к нашей подготовке, сам знаешь, — попытался поддержать Сет, но, заметив множество любопытных взглядов, направленных на них с Харумасой, решил, что здесь продолжать разговор — идея паршивая. — Давай поговорим в другом месте?