— Смотрите. Вон они.
Ветер, прогорклый, как выгоревшее лампадное масло, и сухой, как листья поздней осенью, треплет косу и полы длинного плаща, который так и норовит улететь. Солнце в этом краю кажется серым, не то от туч, не то от висящей над бывшей Амадией серой мглы, которую не колышет даже сильный ветер, налетающий с изязвленных пустошей и дюн, которая недвижима и постоянна, словно саван, накинутый на огромные пространства, некогда бывшие величашей цивилизацией, что видел мир. Гойрен, комендант Крепи, указывает куда-то вдаль и вниз, где тот же самый ветер вздымает пыль и прах, заметает единственную хоть как-то уцелевшую дорогу к руинам Амад Одана и дальше, в сторону терзаемого последствиями Катастрофы Кейлима. Его амбиции так далеко не заходят. Ллир здесь по просьбе лордов Дал Ангры, к которым обратились, в свою очередь, эйдинские короли — в Эйдине много тех, в ком немало айрской крови, разбавленной или нет, они все им родня, за них всех они должны нести ответственность, и помогать им.
Он не согласен. Люди виновны в Катастрофе, не айре. Когда айре правили этим миром, он лежат в покое, но стоило смертным пожелать возвыситься до богов, они едва его не разрушили. И вот теперь он стоит с ними рядом, между зубцов высокой стены Крепи, которая явно не выдержит то, что ее скоро ждет.
— Не вижу. Пока. Но я и так знаю, о чем вы говорите, Гойрен.
Пыль, которую носит по Рубежным землям ветер, скрывает из виду то, что так беспокоит и гарнизон крепостей, и короля Эйдина, и его родичей в Дал Ангре. Где-то там, среди пологих холмов, спускающихся все ниже и ниже к равнинам Оданира, бьются в вечной битве проклятые армии Моргалада и Амадии — и это призрачное войско пополнилось за последние пару месяцев, если верить эйдинсим разведчикам и мариканцам, что решаются выйти за ворота Крепи и пройти старой царской дорогой на восток. Так быть не должно. И все-таки, это происходит.
— Армия призраков это еще не все, — тяжело продолжает Гойрен, отворачиваясь от вида серой пустоши. — Твари из плоти и крови тоже собираются между холмов. Они бродят по дорогам, мешают караванщикам, не дают проехать в Кейлим. Его Величество велел еще несколько лет назад отправлять экзорциста с каждым караваном, хвала Марике, у нас их достаточно. Но если и призраки, и мертвяки вдруг двинутся в сторону крепостей...
— С чего бы им двинуться, — обрывает его Ллир. В его тоне нет раздражения, только недоумение. — Прошло три сотни лет, Гойрен. Они замкнуты в вечной битве, и не двигаются с места.
— Двигаются, — женский голос из-за спины заставляет обернуться. Женщина, облаченная в цвета Марики, смотрит прямо и жестко. — Это призраки, души, которые умерли, но смерти своей не осознают. Ими движет то, что двигало за миг до смерти. Неделю назад призрачная армия Амадии начала теснить призрачную армию Моргалада. Они скорой дойдут до крепостей.
— На вас уповаем, мастер, — Гойрен кивает, его лицо жесткое и решительное.— Мы умеем бороться с мртвецами. Но не с целой армией.
