Ваш пост

Тетрасомата.
Так это называет пан Радциг, когда Индро берёт в руки учебный меч и первый раз выходит на ристалище, получая деревянным клинком соперника по костяшкам пальцев, отвлёкшись на фальшивый манёвр фехтовальщика. Под смех солдат он роняет своё оружие в мокрую и вязкую после дождя грязь под ногами, но тут же берёт его в ладонь снова, принимая агрессивную стойку. Тело ещё не слушается его так хорошо, мышцы болят, а реакция оставляет желать лучшего, но он даёт себе шанс, потому что видит, что не смеётся только его пан, внимательно наблюдая за сценой. Тетрасомата — процесс не от свинца к золоту, а от сына кузнеца к существу более свирепому, с совершенно другими целями. Когда Индро получает удар тупой стороной меча по запястью, снова терпя поражение, он лишь слегка фыркает от вспыхнувшей в руке боли, твердя новое выученное слово, бормоча его себе под нос, когда начинает понимать что к чему. В следующий раз ему даже удаётся добраться до гамбезона его учителя, небрежно ткнув ему куда-то под рёбра, отчего тут же получает ответ в виде мощного удара по предплечью. Он, кажется, даже не чувствует боли, улыбнувшись впервые за несколько дней, не позволяя себе трогать ушибленные места, чтобы не прослыть слабаком. Только лишь отходит к деревянной бадье с водой, чтобы хлебнуть прозрачной воды и смыть с лица пыль и кровь из рассечённой нижней губы. Когда он возвращается на ристалище снова, ему говорят, что на сегодня тренировка окончена и Индро, с тенью сожаления на лице, возвращает деревянный меч обратно. Если бы он умел хотя бы что-то, чему научился сегодня, то может быть... Может быть помог бы отцу с матерью и сейчас бы ему не пришлось просить помощи у совершенно незнакомых ему людей. Когда взгляд Индро надолго задерживается на висящем на поясе у солдата настоящем мече, тот, проследив за взглядом юнца, как бы вскользь бросает ему, чтобы тот даже и не думал пробираться в оружейную посреди ночи. Всему своё время.

Разгоревшаяся война учит Индро лучше разбираться в утратах, чем в чтении и чешском языке. Будущее Богемии, с её рычащим львом на кроваво-красном полотне, он видит как частокол серых каменных могильных плит — и среди них свою собственную, засаженную подснежниками и рябчиками, чтобы скрыть зловоние неизбежной смерти. Разросшийся в катастрофических масштабах цинизм его души за короткий срок заставляет Индро мысленно выкапывать могилу каждому человеку, которого он встречает на своём пути. Каждому солдату из гарнизона, гонцу или торговцу, продающему свежие овощи. Эти незамысловатые картинки находят его совершенно случайно, когда он смотрит, как стражник затачивает оружие или поправляет пряжки обмундирования, готовясь заступать на смену. Проскакивают перед глазами алыми всполохами и закрадываются в уши шумом проливного дождя, нарушаемого только лаем брошенной собаки, оплакивающей погибшего хозяина, у тела которого она и стоит, окунув лапы в мутную воду скопившейся лужи. Тогда дрожь, скользнувшая по спине холодной чёрной змеёй страха, заставляет м вернуться из наваждения обратно, обнаруживая, что пялится в одну точку уже продолжительное время, выглядя со стороны наверняка как блаженный крестьянский мальчишка. Отмахнуться, как от мухи, и попробовать сосредоточиться на чём-то другом, например, на злосчастной книжке с какими-то нелепыми стихами, которую он находит в комнате, любезно предоставленной паном Дивишем. Сражаясь с одним предложением чуть больше часа, Индро в конце концов приходит к выводу, что ему проще пользоваться силой собственного тела, находя её применение в тяжёлой работе, которую он прекрасно понимает, в отличие от рифмующихся слов, где буквы разбегаются от него по страницам в первые минуты.

К тому моменту, когда раскидистая тень Ратае неумолимо начала подступать к нему, Индро уже умеет читать землю, как его отец когда-то читал железо. Затишье между птичьим рокотом может означать засаду. Скрип кожи седла, звон стали и тихое фырканье лошадей сулит свиту лорда. А отчаянное зловоние со стороны лесной опушки, перебиваемое стойким запахом прелой, примятой травы, окружённой сломанными кустарниками и с перекопанной от лошадиных копыт землёй, таит смерть и полчище диких зверей, растаскивающих останки по округе, пока королевские ловчие не объявят награду за серые зубастые головы. Индро не ждёт похвалы, только быстро усваивает солдатскую арифметику. Люди быстро превращаются в кровавые монеты, а весь урожай деревни можно забрать за ночь, чтобы прокормить растущий гарнизон под надрывный плач мельницкой дочки с вопящим от голода младенцем на руках. И эта арифметика войны никогда не бывает честной. Приказы пана Радцига направляют его в Ужице — предместье Тальмберга и Ратае, разрываемое панами с обеих сторон и пропахшее перегаром местного священника, разглагольствующего перед верной паствой в пьяном угаре, наверное, самого честного священника во всей Римской Империи. Охотясь за очередной шайкой бандитов, укрывшейся в лесах близ Нойкофа, Индро натыкается на повешенные трупы, босые и с перерезанными глотками, мирно покачивающиеся как маятники из стороны в сторону. Некоторое время назад они бы преследовали его изголодавшейся по плоти сворой в тревожном сне. Сейчас же Индро лишь подбирает топор, прислонённый к дубу висельников, и затыкает за пояс, любезно поблагодарив мертвецов за дар.

Он идёт один. Снова. Забредает в болото, по щиколотку утонув в вязкой тине и протухшей воде, но не морщится от внезапно пронзившего тело холода, лишь слегка передёргивает плечами от мысли, что может подхватить лихорадку и глупо умереть в разгар своей мести. Первым умирает бандит, отошёдший от лагеря на десяток метров, держащий над головой факел и сонно почти не всматривающийся в чёрную глушь леса. Индро перерезает ему горло мгновенно, почти с нежностью, орошая землю кровью, ставшей чернилами в лунном свете, едва просачивающимся сквозь скопище буйной листвы. Тело падает с негромким стуком, который можно легко списать на ночных созданий, копошащихся в ветках кустов. При падении его вспоротое горло издаёт неприятный чавкающий звук, демонстрируя сломанную трахею, но этот звук слышит только Индро. На мгновение спазм тошноты подкатывает к нему и он отворачивается, чувствуя, что если задержит взгляд ещё дольше, то это притупит его навыки. Второй бандит всего лишь мальчуган, не многим младше Индро, с лицом в рытвинах от не пожалевшей его в детстве оспы и с зазубренным клинком, который тот неловко держит перед собой в трясущихся руках. Он смотрит на Индро слегка слезящимися глазами и кривит в рот гримасе испуга. Может, издай он ещё какой звук, тот убил бы его ещё раньше, опасаясь шума. Индро обезоруживает его без труда, выбивая клинок из рук, ломает запястье, чувствуя, как под давлением силы кости трескаются, как ветки хвороста. Мальчишка начинает кричать. Но Индро заставляет его замолчать, плотно прижимая напряжённую ладонь ко рту, крепко впиваясь пальцами в рябую кожу, сдвигая челюсть, пока та не поддаётся и не ломается. Только тогда он перерезает горло. Позже, сидя перед украденным костром, спиной к огням Ратае, Индро думает, что на вид ему было не больше шестнадцати. Он не считает тела, просто слепо выполняет то, что ему следует делать, потому что знает: если начнёт считать, то непременно сойдёт с ума. Сойдёт с ума ещё даже не добравшись к украденному мечу своего отца, который обязательно вырвет из вороватых лап лысого Коротышки, посмевшего отобрать у него драгоценность.

От пана Яна Птачека пахнет лавандой и раздражением. Его надушенный и напудренный служанками канареечно-жёлтый пурпуэн вызывает у Индро интерес, когда он впервые видит Яна в тенях большого двора Ратае, прямо перед конюшней, где рассерженный пан ругал оторопевшего конюха за пятна грязи на его пражском седле. Бедняга тупил взгляд, молча смотря под ноги, пока не посмотрел Птачеку через плечо, обратив внимание на остановившегося и наблюдающего за зрелищем Индро. Рефлекторно рука Индро тронула клинок, покрытый коркой бандитской крови, и он отвернулся к улыбнувшемуся пану Радцигу, шипящему шепотом предупреждение: "не пререкайся, прикуси язык, а то потеряешь его. Он родственник лорда".

Доверие Радцига завоевать сложно. Его выкорчевывают медленно, как старые пни из городской земли, или тянут, как серебро из шахты. У Индро получается делать это постепенно. Сначала тихо перебитой шайкой бандитов, недалеко от Мрхоедов, отследив разбойничью засаду по вытоптанным следам копыт. Затем, выдерживая оценивающее молчание Радцига, пока он осматривает тела в телеге, которые Индро тащит к воротам, утыканные стрелами. Наконец, ему удаётся выгрызть себе место в зале совета на короткое мгновение, куда Индро проскальзывает, просясь на службу. Мотивируясь поисками меча, предназначенном для пана, который он обязуется вернуть и вручить тому лично в руки. Его отправляют в дозор. В обязанности дозорного также входит проверка всех магазинов и корчмы в том числе, чтобы все были закрыты ровно к тому моменту, когда солнце уже заходит за горизонт. Идя от лавки мясника, Индро слышит шум со стороны корчмы, где всё ещё ярким светом пламенели фонари у одного из столов. Приближаясь, он видит знакомый жёлтый пурпуэн с красным капюшоном, резанувший усталый взгляд. Ян Птачек, в окружении ещё нескольких человек, рассказывает историю, которая явно не скоро близилась к завершению. Наоборот, распалялась и разгоралась накатывающим, как волна, громким смехом и яркой жестикуляцией. Индро сжимает челюсть крепче, так, что выступают желваки, ощущая, как сердце начинает колотить где-то в середине горла. На болотах, в окружении вооружённых до зубов врагов он чувствовал себя более уютно, чем здесь, стоя у стола молодого пана в гамбезоне, доставшемуся Индро по наследству от командира стражи; гамбезоне, пропахшем щёлоком, от многократного отмывания ткани от запёкшейся бурой крови, сделавшей одежду жёсткой и неприятной к телу.

— Рихтарж приказал закрыть корчму в положенное время. Он не хочет, чтобы после отбоя здесь нарушали покой, — он смотрит прямо на Яна, игнорируя косые взгляды его товарищей, оглядевшие Индро с ног до головы. Он знает, что если сказал бы, что он просит прикрыть заведение, потому что сейчас его смена, то пан Птачек бы и не услышал его вовсе, поэтому пользуется статусом рихтаржа, обойдя стол и встав в свете фонаря так, чтобы все его видели. Индро смотрит серьёзно, едва не насупив брови. Чувствуя растущее вокруг напряжение, такое же, как перед грозой летним, жарким днём, когда воздух будто бы замирает в ожидании первой вспышке молнии, осветившей небо, и раскате грома, прокатившемуся по округе львиным рёвом тонущей в войне средневековой Богемии.

Три дня.
Столько прошло с того момента, как жизнь жителей Александрии, в особенности группы Рика Граймса, разделилась на до и после. Казалось бы, после победы над Волками и разгрома стада ходячих можно наконец выдохнуть спокойно и почувствовать себя в относительной безопасности. Но нет, ты никогда не сможешь расслабиться, какими бы высокими и надежными не были твои стены, рано или поздно они рухнут – под напором стихии, угроз живых либо мертвых. Месяц спокойствия дал возможность жителям общины облегченно выдохнуть и перевести дух, чтобы Александрия в конечном итоге смогла приобрести сильного союзника в лице Хиллтопа и еще более сильного врага, воплощенном в Спасителях.

Они недооценили противника, не провели тщательную разведку и опрометчиво решили, что смогут одним ударом уничтожить нависшую угрозу в лице небольшой группы. Неделю спустя за это пришлось поплатиться всем…

Подняв от раковины усталый взгляд голубых глаз, Бет скептично оглядела залегшие тени на бледном лице и две розовые полоски шрамов, один на скуле, второй над бровью. Ссадины давно зажили и швы были сняты по прибытии в Александрию, но эти следы навсегда останутся с ней в память о Грейди. Обжившись в общине Грин искренне надеялась, что госпиталь будет последним неприятным периодом в ее жизни после падения тюрьмы. Но когда в этом безумном новом мире ожидания совпадали с реальностью? С усталым вздохом девушка зажмурилась, плеснула в лицо холодной воды и быстро промокнула влажную кожу полотенцем. Как бы ей не хотелось лежать в своей кровати, свернувшись калачиком и обняв ноги тихо плакать, уткнувшись в колени, сейчас она не могла себе этого позволить. Начался новый день и нужно прожить его с пользой, горю можно дать волю ночной тишине, за закрытой дверью своей комнаты и подальше от чужих глаз.

- Привет, - робко улыбнулась Бет, встретившись в коридоре с Риком. Мужчина приветливо кивнул, только покинув комнату дочери, и выглядел не менее подавленно и устало, чем блондинка. Не говоря больше ни слова, он спустился вниз по лестнице на первый этаж, быстро собрался и ушел из дома. Мишонн скорее всего уже ушла, а Карл, кажется, еще не вставал.

Грин заглянула в приоткрытую дверь маленькой детской и ласково поприветствовала Джудит, забирая оживившуюся девчушку себе на руки. Девушка не прекращала помогать с младшей Граймс с тех пор как выбралась из больницы, но в Александрии у нее появилось больше свободного времени благодаря тому, что Кэрол, Карл, Мишонн и другие так же присматривали за малышкой. Можно было выбираться в ближайшую округу на вылазки за травами, все же Бет понимала, что запасы медикаментов рано или поздно иссякнут и нужно было поддерживать переданные отцом знания традиционной медицины, заниматься с Баттонсом и помогать беременной Мэгги. Но в данный момент все силы общины были брошены на поиски припасов для Спасителей, и хоть младшая Грин рвалась с остальными за стены, Рик уговорил ее остаться с Джудит.

В тот день, когда группу окружили Спасители в лесу, Бет с ними не было. Граймс так же, как и сейчас, попросил девушку позаботиться о маленькой дочери и остаться в Александрии, а Габриэлю оставил защиту поселения. Однако Грин одолевало странное предчувствие чего-то зловещего, она металась как встревоженная лань по просеке, не находила себе места от переживаний за Дэрила, что бросился мстить за смерть Дэниз, за внезапно пропавшую Кэрол, так теперь еще и за здоровье Мэгги и ее будущего ребенка. Только неоспоримый авторитет лидера убедил блондинку прижать задницу к полу, не совершать необдуманных поступков и позаботиться о самом маленьком члене их семьи. Никто бы не сделал этого лучше Элизабет, и она справилась, как и раньше справлялась. Но в ту ночь она долго не смогла уснуть и просыпалась в поту на смятых простынях, терзаемая кошмарами.

Господь, я прошу тебя, пусть все вернутся домой…

«На утро в Александрию вернулся фургон, весь в кровавых полосах и дырках от пуль. Бет едва не падая с лестницы побежала навстречу и хаотично оглядывала лица своих друзей, выползающих наружу как живые мертвецы – все в крови, без сил и с совершенным отсутствием каких-либо эмоций. Последним вышел Рик, невидяще посмотрел на нее и рассказал всем о произошедшем: как они пытались проехать в Хиллтоп ко врачу, но Спасители преграждали им путь; как они шли по лесу с Мэгги на носилках, но были окружены и вытащены на поляну, где встретились с пленными Дэрилом, Мишонн, Розитой и Гленном; как Ниган забил своей битой сначала Абрахама, потом Гленна, а затем, когда их отпустили, раненого Дэрила забрали в плен, Саша с Мэгги ушли в Хиллтоп, а остальные поехали домой.
Бет не помнила, что ей говорили и кто подходил успокоить, когда она осела на землю на подкосившихся ногах и взвыла от ужаса и бессилия. Это не может быть правдой, все это не может быть правдой… Бедная Мэгги, моя Мэгги, где же ты? Пожалуйста, будь в порядке, пусть твой ребенок будет в порядке, это все, что осталось от Гленна… Дэрил, боже мой, выживи, я прошу тебя, я без тебя не смогу… Весь рассказ Рика проносился у нее перед глазами кровавым калейдоскопом, вытирая заливающие лицо слезы Грин почувствовала как пустой желудок скручивает спазмом и ей приходилось прикладывать невероятные усилия, чтобы не стошнило. Кажется, Аарон помог ей подняться, и хоть и сам был в плачевном состоянии, пытался приободрить и отвести обратно в дом, заботливо придерживая дрожащие плечи девушки»

Ненавижу
И никогда не прощу

Грин так и не смогла вернуться в свой обжитый уголок и осталась в доме Граймсов, благо была свободная комната на втором этаже. Никто не был против, наоборот так было проще приглядывать за Джудит, а блондинка не сходила с ума в одиночестве, забивая каждый день бытовой рутиной: уборка, готовка на всех, уход за Джудит, прогулки с ней и опять все по кругу, как день сурка. Все, лишь бы не оставаться один на один со своими переживаниями. На четвертый день легче не становилось, беспокойство волнами прибоя накатывали с каждым прожитым мгновением, ведь ни от Мэгги, ни тем более от Дэрила новостей не было. Вот и сегодня она занималась тем же самым: умыла Джудит, приготовила на всех завтрак и собрала обеих на утреннюю прогулку, слишком тошно было сидеть в четырех стенах.

Небольшое успокоение Бет находила у искусственного пруда на окраине общины, окруженного домами, редкими деревьями и зарослями свежей весенней травы. Именно в них, усердно работая газонокосилкой, устроился вороной жеребец с белой звездой во лбу, спасенный Дэрилом и Аароном в их первую совместную вылазку почти два месяца назад. Аарон месяцами пытался поймать этого одичавшего коня, который ходил в округе и периодически появлялся у стен общины, что даже получил имя - кто-то из детей назвал его Баттонс, так и прижилось. Жеребец поначалу недоверчиво относился к людям и постоянно убегал, но со временем Бет с Дэрилом смогли ему снова показать, что кожаные двуногие приносят пользу, кормят, поят и чешут, так что сотрудничать выгодно им обоим. Баттонса обычно привязывали к дереву на длинную веревку и давали возможность подравнять газоны то тут, то там, но больше всего угодий для пастбища было у пруда, там для него и сделали навес с поилкой.

Девушка с маленькой девочкой на руках осторожно приблизилась к пасущемуся животному сбоку, остановилась в паре шагов, проверяя реакцию, и убедившись, что Баттонс не против их общества, подошла вплотную. Джудит нравилось общаться с конем, а вороной кажется был не против, продолжая мерно щипать траву, когда маленькие ладони зарывались пальчиками в бархатную черную шерсть на боку и осторожно поглаживали. Бет с задумчивой улыбкой наблюдала за действиями Джудит, готовая в любой момент остановить ребенка от необдуманных действий и не причинить животному дискомфорт, но тут ее спасла отточенная реакция. В ту же секунду как жеребец вскинул голову и тревожно повернулся в сторону ворот, Грин прижала к себе малышку и отступила на шаг, давая пространство обеспокоенно шевелящему ушами коню.

- Баттонс? Что такое? – Бет проследила за взглядом вороного и то, что она услышала пару мгновений спустя, ей совершенно не понравилось. Подозрительный шум и возня у въезда в Александрию не предвещал ничего хорошего, и Грин поспешила окольными путями, избегая дороги, незаметно добралась до дома, уложила Джудит в кроватку, надежно заперла детскую и спустилась вниз, притаившись у окна с ладонью на рукояти излюбленного ножа в кармане.

Рик рассказал о том, что теперь они подчиняются Спасителям и должны будут через неделю отдать половину всего, что у них есть. И так как запасы у Александрии и без того были на исходе и без половины община бы точно не выжила, необходимо было каждый день отправлять отряды на вылазки, чтобы было чем платить дань. Бет понимала, что воцарившееся напряжение означало лишь одно. Но прошло всего три дня, почему так рано? Нервно сглотнув, Грин поправила белую вязаную кофту и пальцами свободной руки коснулась кулона в виде сердца на шее, мамин последний подарок. Этот жест немного успокоил, девушка закрыла глаза и услышав разговор прямо у крыльца дома опасливо замерла.

- А что случилось с той беременной? Ночка у нее выдалась явно не из простых. Как она сходила с ума! Она ведь была замужем за вторым, да?

Это он… Ниган.

Бет никогда не видела вживую Нигана, не слышала его голос, но почему-то была уверена, что человек за дверью это он. Сжав пальцы ладоней до белизны костяшек, девушка почувствовала приступ едва контролируемой ярости, накрывший ее с головой, вперемешку с безумным страхом отчаяния. Она хотела увидеть лицо этого монстра, посмотреть ему в глаза и показать, что, не смотря на всю ту боль и жестокость, которую он принес ее близким, она не боится и не сломлена.
В два шага преодолев расстояние до входа в дом и резко распахнув дверь, весь боевой дух тут же покинул юную Грин, когда взгляд упал на стоявшего посреди всех мужчину в грязной робе с букой А на груди. Голубые глаза тут же подернулись пеленой слез, губы предательски задрожали, блондинка больше не замечала ничего вокруг, но боялась приблизиться, лишь протянула руку и неверяще прошептала:

- ...Дэрил?

[indent] Мультивселенная.

[indent] Раз за разом, люди не правильно понимают всю суть этой теории. Не улавливают всю фишку в данном построении мироздания. Считая, что мультивселенная напоминает арбуз. Где сама ягодка - мультивселенная, а семечки являются теми самыми вселенными. В большом количестве. Некоторые спокойные и не горчат во рту, как белые. А кто-то жёсткий и лучше выплюнуть, как чёрные. Но такие арбузов огромное множество. Вибрирующих, трясущихся, беспечно летающих в огромном пространстве. Едва касаясь друг друга иногда. И в каждом арбузе множество семечек. - Хотя я бы сравнил мультивселенные с луковицей. Если многослойные, есть малослойные. Но так или иначе, слои присутствуют. А в центре та, от которой всё началось. Так ещё и у каждого слоя есть тонкая плёночка, которая тоже отдельная вселенная.

[indent] И тонкая плёночка не менее важна, чем слои. Иногда, эта плёночка может служить мостом из одной луковицы в другую. Не сразу доходит, что мост был пройдёт. Не всегда понятно, где именно этот мост расположился. Упоминать о том, что неизвестно даже к какой луковице вообще ведёт этот мостик, даже не стоит. Как минимум, голова распухнет от подобных выяснений да расследований. Как максимум - койка в психиатрии. На очень долгие годы. Некоторые, правда, очень и очень заморачиваются. Придумывают названия. Нумеруют. Пытаются нарисовать даже подобие карты. Спотыкаясь каждый раз о попытки нарисовать тропы для короткого пути. - Даже те, кто опытнее. Кто пересекал мультивселенные множество раз. Не решаются на подобный трюк, как учёные с разных вселенных. Думая, что они одни такие умные, нумеруют, выясняют, наблюдают. Привлекая к своей персоне внимания как можно больше.

[indent] Иногда, шагания через мост легки. Словно плаванье пера по воздушным рекам. Мотаясь слегка из стороны в сторону краткими мигами. А иногда, в редкие моменты, на пути встретятся множество огров живущих под этим самым мостом. И кочки на дороге да множество ям. Куда обязательно провалишься, как не старайся смотреть под ноги. Высматривая все это кочки да мины неприятностей. Всё равно окажешься в полёте. В свободном падении. Не представляя даже как выглядит пункт приземления. - Так даже лучше. И дело не в сюрпризах. Вдох. Профессор Гэмбл флеркина съел на перемещениях по разным луковицам. Отскакивая порой от них, словно мячик для пинг-понга от ракетки. Нигде особо долго не задерживаясь. Постоянно продолжая движение. Зарисовывая на луковицу взгляд свой в дневнике. Наполняя это всё приятными, не всегда, порой ужасным воспоминаниями. Позволяя вновь и вновь переживать те мгновения ушедшие. И радость с восторгом от увиденного.

[indent] Мультивселенная.

[indent] Непредсказуемое создание. Словно дикий зверь на спину которого получилось попасть. Участвуя в диком родео, пытаясь всеми силами удержаться в седле. Выполняя акробатический пируэты, надеясь, что силёнок у зверя дикого меньше твоего. Но как бы не старался, как бы не пытался, какими бы хватками не впивался в седло. Рано или поздно, вселенные сбросят тебя со своего горба. Кидая на твёрдую землю. И острыми клыками вонзятся в плоть, разорвав на самые мелкие кусочки. - Вселенным нужны посредственности. Скучные люди. Серая масса. Они питаются ими. Высасывают досуха. Не оставляя ни капли жизненной силы. Умные люди, исключительные личности для вселенных словно раковые клетки. Опасность. У них есть все возможности бороться с мультивселенными. Но рано или поздно, силы будут на исходе и те падут, как пали многие до них. А мультивселенные будут дальше быть вечными. И живыми. Джастин давно начал свой путь. Даже слишком. Человек без дома и семьи. Взятый на работу теми, кто считал себя выше всех и вся. Пребывающих на самой вершине высокой горы. Смотря на всех свысока. - Совершают ошибки, как и все. Но слишком белоручки и через чур помешанные на бумагах, чтобы это всё исправить. Собирают множество советов, комитетов, круглых столов. Правда, результата нет вообще. Именно такое положение дел и смутило профессора. Заставило посмотреть под другим углом на все ситуации в целом. Понимая, что УВИ больше похоже на стадо баранов или костяк рыб.

[indent] - Вселенная 5556. Не самое приятное место. Одна сумасшедшая из Лидворта на меня напала там. Обвинила во всех грехах и требовала путешествие. Хамство чистой воды. Главное аккуратно пролететь мимо, не влетая в эту луковицу. - Джастин уверенно опустил рычаг, вглядываясь в показания на мониторе. Считывая показания пространственно-временной карты. Свято веря, что ему удастся пролететь. Обогнуть эту землю и не оказаться в центре больших неприятностей. Тех, которые в самом центре луковицы сокрыты. Но о них почему-то никто никогда не говорит в путеводителях. - Странные показатели. Даже слишком. Слишком много временных потоков, надо изолироваться. И включить щиты.

[indent] Есть вселенные, которые стоит избегать. Джастин Гэмбл о них знает. О некоторых их зних. Та, где Жизнь победила и стала раком для всего мира. Место, где мрачный жнец потерял работу. Люди перестали умирать. Живя вечно. Но это не самое худшее. Каждый организм, каждая клеточка, каждый атом продолжал свой путь. Смерть больше не приходила за ним. И он делился, делился и делился. Двигаясь вперёд. Заполняя собою пространство. Покуда жизнь не поглотила мир. - Только загляни туда дольше, чем на пятнадцать секунд и тебя сожрёт сама жизнь. Или вселенная алого колдуна. Мутант, чья сила магии хаоса слишком велика. Не способный удержать в руках такую мощь. Одурманенный речами матери. Преисполненный миссией возвести мутантов на пьедестал. Топая по головам. И оставляя дорогу из трупов, двигаясь всё дальше и дальше к своей мечте. Среди таких миров и Вселенная 5556. Вроде бы обычная, простая до невозможности. С комиксами и кино, нетфликс и чипсами. Но там есть пришельцы. Очень много пришельцев. И почти всегда, в большинстве раз, их тянет к старой доброй Англии. - И есть там один пришелец с двумя сердцами, который прикипел к Земле. Не виню его. Но эта вселенная очень хороший мост. Скорее даже батут. В бесконечную мультивселенную проблем.

[indent] Столкновение. Резкий хлопок. И красные огни в комнате. Профессор кое-как умудрился сохранить равновесие и не распластаться на полу капсулы времени. Вглядываясь в монитор, недовольно считывая информацию. - Луковица. Как всегда, луковица. Вдох. Ещё одна тряска, машина времени во что-то врезалась или же в кого-то. Массивного и достаточно крепкого, раз смог выдержать столкновение с бесконечно большим аппаратом внутри. - Надо было поднять щиты на максимум. Чувствовал же, что неприятности от этой вселенной придут. Выдох. Идеи кончались, а новые не приходили в голову профессора. Нужно было что-то делать, иначе третьего столкновения не избежать. Опуская рычаги вниз, Гэмбл запускает приземление прямиком в объект вставший на пути. Надеясь, что это не желудок огромного космического кита.

[indent] - Пролетал тут мимо, здравствуйте. - произнёс Альфонс, перешагивая через порог машины времени. Вглядываясь в оболочку, которую приняла система хамелеон. - Телефонная будка... ну хоть не полицейская. Джастин уже давно приметил, что данная вселенная странно влияет на систему маскировки. Будто бы принуждает принять особый вид. - Столкнулся с вашим.... судном? Эти потоки времени. Повороты там бывают дикие.

По-хорошему это все за него должен был делать отец. Но тот, в силу того, что находился не в Хогвартсе, да и нужен Темному Лорду, не смог бы помочь сыну. Не исключено, что Драко получит новое задание от Волдеморта, Северусу хотелось бы это узнать раньше, чем кто-то погибнет от руки ученика. Хотелось бы верить, что мистер Малфой не случайно интересуется своей судьбой, не из-за благосклонности Тёмного Лорда. Практически на лбу у слизеринца все написано. Но все равно, Снейп не может быть до конца уверен, что это не умелая игра, он не знает, на чьей он стороне действительно. Не может быть до конца откровенен с ним.
Однако своих намерений скрывать не станет. Кроме того, не соврал ни слова. Для Драко, как для Пожирателя очень важно понимать, насколько все серьезно... И если после провала задания еще жив, значит не все так уж и плохо. В конце концов, Темный Лорд врядли станет убивать своих соратников в разгар войны. Если им есть, за что бороться.

— В данной ситуации ваша мать поступила, как разумная женщина, предполагая, что в таком сложном задании вам потребуется помощь. Хоть вы ее и всячески отвергали, — он вскинул бровь, указывая на стул перед своим столом, — Садитесь, мистер Малфой. Этот разговор не на пять минут. От вас все же потребуется некоторое усилие, чтобы вас и вашу семью не убили до конца года, — прозвучало резко, но Северус говорил на чистоту. Без лишних иллюзий на безоблачное небо над головой. В конце концов, Темный Лорд все еще не доволен Люциусом. И планирует, вероятно, пользоваться его домом  и семьей столько, сколько нужно.
Не получил ответа? У Снейпа нет, увы, другого объяснения, учитывая, что оно действительное. Возможно, он слишком утрировал, что его убьют сразу... И у Драко был бы шанс показать себя. А вот Малфой-старший так и сидел бы в Азкабане.

— Какой ответ вы ожидали от меня услышать? Что я решил забрать все лавры себе у вас? Ответ такой, каким вы его услышали. Если требуются уточнения, я вас слушаю, — произнес Снейп ровными тоном, ему нечего больше добавить к уже сказанному.

— Все то же, что уже обещал вашей матери. Направлять, помогать, поддерживать в том, что вам не по силам сделать одному. Конечно, если вы, хоть на минуту сможете отбросить свою гордость и прийти, посоветоваться, как со старшим. Не пытаться геройствовать, если вы понимаете, что это может вам навредить, — Северус не предлагал выполнять за него, а всего лишь посоветоваться, пока дело не дошло до критической точки. Он чувствовал, что такими темпами к этой точке подберется сам Драко. Надежда на благоразумие юного Пожирателя все еще теплилась в черной душе Снейпа.
Это важно и как директору школы. Учебный год не успел начаться, а недовольные уже появились, которым приходится лишний раз объяснять правила поведения в Хогвартсе. Пока Пожиратели лишь наблюдают, но вскоре пойдут и наказания, которые Северусу хотелось бы предотвратить.

— Это должен был делать ваш отец. Но... он там, а вы здесь. Поэтому данную помощь предлагаю вам я. Как вы считаете, мистер Малфой, это нужно вам? — спросил Северус снова. Посещали смутные сомнения, что Люциус сделал бы это так же. Снейпу по сути наплевать на то, как Малфой-младший соответствует требованиям чистокровного рода, Пожирателям смерти... Хотел, чтобы Драко сам решил, что ему делать в данной ситуации. Северусу лишь остается осторожно направить это решение в нужное русло.

на форуме пока не играл, только недавно сам зарегился

Миска горячей похлёбки Шэнь Цзю кажется пищей небожителей. Наконец-то поевший досыта мальчишка съедает всё до последней капли, едва ли не вылизав миску дочиста, но останавливает себя от этого шага вовремя, оставляя миску в сторону с лёгкой грустью во взгляде. Он бы не отказался съесть ещё одну, а лучше две таких миски, пусть даже и чувствует, что уже через пару ложек ему эта похлёбка встанет поперёк горла. Покончив с едой, Шэнь Цзю поспешно встаёт с места и отдаёт учителю поклон с едва слышно произнесённой благодарностью, вновь прощупывая чужие границы. Он так и не понимает, нравится ли учителю эта покорность и готовность отвесить поклон даже за такую простую трапезу, или вызывает обратные чувства. Скорее всего, на все его действия едва ли обращают какое-то внимание, решает для себя мальчика, поправляя рукава верхних одежд, пока учитель объясняет, что они будут делать дальше.

Шэнь Цзю едва заметно хмурится, когда ему показывают единственную кровать. Вряд ли к нему придёт сон на новом месте и без Цю Хайтан, которая могла бы спасти его от кошмаров. Он грызёт губы, но молчит и кивает, соглашаясь с учителем. Выбора у него все равно нет. Либо спать там, где предложат, либо не спать всю ночь, но тогда он точно не удержится на мече и свалится во время полёта вниз, перестав быть обузой и для учителя, и для кого угодно ещё в этом мире, а это совершенно не входит в его планы.

—  Я смогу. Вам не надо будет меня ждать, — порывисто произносит Шэнь Цзю, поднимая взгляд на учителя, забывая о почтительности, которую ему следовало бы проявлять. Ему нужно стать лучшим заклинателем, превзойдя учителя и остальных, чтобы с ним начали считаться и никто больше никогда не мог помыкать им, словно он является слабым и беззащитным. Но пока что ему нужно выспаться: Шэнь Цзю чувствует, как дрёма накрывает его, и он поднимает руку, прикрывая лицо на половину, чтобы скрыть свой зевок от чужих глаз.

— Спокойной ночи, учитель, — мальчишка остерегается У Яньцзы, но подходит к кровати, сразу же забираясь под тонкое одеяло почти с головой. Чужая компания в комнате всё ещё его тяготит, он старается медленно дышать и думать о том, что Цю Цзяньло уже мёртв, как и все слуги из поместья, а больше некому ему желать зла. Сон, не смотря на всю усталость, приходит к нему очень медленно и урывками, напоминая разрозненными картинами о Ци-гэ и о том, что тот обещал вернуться, но так и не вернулся. Шэнь Цзю во сне зачем-то цепляется за рукав его одежды, просит не уходить, но Юэ Ци его не слышит и не обращает никакого внимания.

Шэнь Цзю просыпается на утро сам, съёжившийся в жалкий дрожащий от злости и страха комок. Глаза щиплет, из-за дурного сна болит голова, и он едва ли находит в себе силы, чтобы вытянуться на кровати в полный рост и выровнять дыхание вновь. Нет, он и правда больше никогда в жизни не будет полагаться на других людей и доверять им, как доверял Ци-гэ, уже и забывшему, наверно, о том, что когда-то давал обещание вернуться и забрать Шэнь Цзю.

Погружённый в свои мысли, он едва замечает, как учитель заходит в комнату, замирая в испуге, прежде чем окончательно понимает, что он сейчас далеко от поместья Цю. Он поднимается с кровати, приводя её в порядок и укутываясь в верхние одежды, в которых так и проспал всю ночь, не додумавшись снять, чтобы не испортить.

— Доброе утро, учитель. Мы скоро отправляемся? — спрашивает он ещё тихим и хриплым после сна голосом.

Обеспечу полудетективными расследованиями, драмой, разговорами по душам и путешествиями хоть в Ирукан,хоть в Соан, хоть в метрополию. Флешбеки тоже можем поиграть. За сугубо приключенческим движем стучаться ко мне, в общем.

Хоть этого персонажа и не было в оригинале, но в нашей игре она есть — кузина короля Пица VI и потенциально особа королевской крови, которая останется в живых после переворота, замысленного доном Рэбой. Если Вам будут интересны политические игры или попытки восстановить справедливость, то принцесса может прийтись весьма кстати. Если нет, то Вы, кажется, большой защитник книжников и людей искусства... А принцесса — как раз хранительница библиотеки и сама поэт.

Румата, ты для меня — больше, чем любовь. Ты для меня — луч в том тёмном царстве, в котором я жила — нет, существовала — до тебя, свет, что развеял для меня тьму отчаяния и безнадёжности, вырвавший меня из привычной жизни, в которой я не могла жить так же, как другие, хотела чего-то иного, чего-то большего — но не знала, как жить иначе. Ты — показал мне, что можно жить — по-другому. Ты — надежда, надежда на лучшее будущее, что люди могут быть — будут, обязательно будут! — такими, как, ты рассказываешь, у тебя дома, там, далеко-далеко, среди звёзд. И когда ты сам проваливаешься во тьму отчаяния — я буду верить в тебя. И пойду за тобой.
Но несколько дней назад ты пропал — ушёл в один вечер из дома, оставив свой обруч, который обычно надеваешь всегда, покидая дом — и с тех пор от тебя не приходило ни весточки. Мне страшно — где ты? Что случилось с тобой? И я клянусь — где бы ты ни был, я найду тебя. Потому что с тобой моя жизнь обрела смысл.

По игре:
Пока Руматы нет, мы тут придумали вот такую сюжетную линию: Румата пропал — дома его нет уже вот несколько дней. От него не приходило никаких вестей, и даже в случае и сплетнях его имя не мелькало. Возможно, он ушёл из дома ночью — после чего больше не появлялся.
И, что самое загадочное — дома остался его обруч, который он обычно носит (практически) везде. Кира и Уно, не находя себе места от его пропажи, следуют завету Руматы отправиться в "Пьяную Берлогу", и... А дальше будем раскручивать расследование и культурный шок)
Где вы были в это время? Что делали? Почему "пропали с радара" для своих? — на эти вопросы, надеюсь, мы найдём ответы вместе)
А когда мы встретимся вновь — я надеюсь, вы станете для Киры проводником в открывшийся ей дивный новый мир того, что вы, прогрессоры, делаете)

С нетерпением жду своего господина, буду рад быть спасенным из передряги или помочь кого-то спасти, особенно если этот кто-то — вы.

Интеллектуальная жизнь Арканара ждет своего защитника. Вино, трактиры, стычки, шпаги, кони… пардон, мечи и орала. Орать будем мы. Ваш покорный слуга неплохой фехтовальщик, но до вас ему далеко, а убить его хотят многие. Для начала побудете моим секундантом? Или сперва собутыльником?..

В отсутствие принца и его дочери жизнь дворца полностью переменилась и, словно корабль, лишенный руля, каждый день поворачивалась к Цурэну новой стороной. То достопочтенный Руй, управляющий его высочества, внезапно уехал на целый день и обрадованные слуги, отложив на полдня все заботы, выволокли из бальной залы все, что не было приколочено, и устроили катание на тряпках, одновременно натерев до блеска наборный пол из десяти разных пород дерева. То старшая кухарка засадила всех своих подчиненных за чистку котлов, сковородок и вертелов, так что целых три дня обеды для всего дома приносили из различных трактиров, так что на последнюю ночь полдома лишилось сна, а золотаря пришлось звать на месяц раньше обычного. То внезапно вышла замуж хохотушка Шида, единственная не веселившаяся на своей скороспешной свадьбе — шептались, будто устроившая ее во дворец тетка, старшая прачка, предложила ей на выбор либо брак с колченогим Ривом, либо возвращение в родную деревню, а когда девушка выбрала второе, колотила ее до тех пор, пока та не переменила мнение.

Цурэн также воспользовался этой нечаянной свободой, чтобы, во-первых, навестить нескольких друзей, во-вторых, посетить сестру в ее обители, а в-третьих — и самому пригласить в гости Тона-Лютниста и Солана из Мейтра. Оба пришли с лютнями, и в кухню, куда их в итоге затащили благодарные слушатели, набилось больше народу, чем, кажется, набралось бы во всем дворце.

Пили все в меру, ничего не разбили и не украли, и девчонки все остались довольны, но управляющий все равно пригрозил, что если это повторится, то он нажалуется его высочеству.

— Милейший! — то ли потому что вино принца было так хорошо, то ли потому что не так уж много они вчера выпили, голова у Цурэна сегодня не болела, и соображал он куда лучше, чем обычно по утрам: — Неужели вы думаете, что я прячу своих гостей от его высочества? Это же не монахи, которых вы в северную башню водите!

Управляющий переменился в лице, чего увязавшаяся с ним няня доны Белы явно не заметила:

— А хоть бы и монахи! От монахов, небось, у девчонок животы не пучит!

— Да ну? — вставил Цурэн, но та не услышала:

— Монахи-то барышням всякие глупости не пишут, словеса не плетут! Принцы ему, видите ли, двери отворяют!..

— Сударушка няня, да вы еще и читать умеете? — изумился Цурэн, но разгневанную старуху было уже не остановить:

— Ждет тебя палач, заждался! Попадешь вот в Веселую башню…

Она осеклась, когда Цурэн внезапно бросился перед ней на колени:

— Сударушка няня, я понял! Я все понял! Только зачем, зачем же при посторонних?

— Ась?

— Я понял, — торжественно продолжил Цурэн. — Ревность, подколодная змея, свила гнездо в вашем сердце, ревность жалит вас неумолимо, но мы ее победим. Клянусь, я напишу стихи и вам, о лучшая из нянь, я воспою и вашу несравненную шаркающую походку, и три волосины на вашем носу, и каждую его пору, и противоестественную вашу страсть ко мне…

— Охальник!

Управляющий отвернулся, пряча ухмылку, а за приоткрытой дверью комнаты кто-то, не сдержавшись, прыснул. И Цурэн, поднявшись на ноги, бесцеремонно завладел обеими ее руками.

— Я вас пою, о, лучшая из нянь!
Принцесса нянь! Носите титул смело!
Вам до всего, носатая, есть дело,
Боюсь, что это дело — дрянь!

Няня, красная от ярости, вырвалась, стиснула кулаки, но поднять на дворянина руку все же не рискнула. Управляющий, такой же красный, но скорее, от сдерживаемого смеха, явно не знал куда деваться.

— Вам все равно важны — и принц, и пьянь,
Не знает ваш лохматый нос предела,
Что вам моя душа? Влечет вас тело,
В мою постель и в эту рань.

За дверью хохотали, а няня из красной стала белой. И, когда Цурэн набрал в грудь воздуха для продолжения, внезапно повернулась и вылетела из комнаты. Снаружи ее встретили отчаянные приступы кашля — судя по звуку, подслушивали эту беседу человек десять. Управляющий кинулся следом. И, не успели их шаги стихнуть, как в комнату влетел его переписчик, Кер:

— А дальше? Что дальше? Это же сонет?

— Вы так и дальше можете? — секретарь его высочества тоже был в восторге. — Вот прямо так?

Цурэн пренебрежительно фыркнул:

— Да я такое даже во сне сочиню. Это не сонет, это пиллара. Соанская форма.

— Я знаю: недостойная вас брань
У вас в душе скрежещет оголтело,
Смелей! Да выйдет через зад всецело
Все то, о чем молчит гортань.

Столпившиеся в дверях служанки захихикали и стали требовать продолжения, но к этому времени Цурэн уже остыл. Все-таки это было не вполне достойно.

— Только ей лично, дорогие дамы. Простите, меня ждут.

Никто его не ждал, но лучшего способа положить представлению конец он не нашел, пришлось надевать шляпу и уходить, и прогулка эта едва не обошлась ему слишком дорого: на углу его ждали пятеро дюжих лакеев с палками, и удрать он сумел только ценой порванного в суматохе плаща и получив-таки синяк на полспины.

Лудо, осмотрев его на следующий день, заверил его, что ребра целы, прописав, тем не менее, полный покой, из-за чего возвращение принца и его дочери в тот же вечер Цурэн пропустил. И наутро его высочество пришел к нему сам.

— Я вами весьма недоволен, — сказал он.

Если бы Цурэн не уважал его так, он перебил бы уже через пять минут, убрался бы из этого дома и будь что будет. Но он вытерпел, дослушал с самым повинным видом все, что принц счел нужным ему сказать, излил душу в трех эпиграммах, которые затем швырнул в огонь, и, обнаружив, что время обеда давно прошло, отправился в покои доны Бэлы. Пусть принц Айан этого не знал, перед ней ему тоже было за что извиняться. И он бы лучше начал с нее, а не с няни.

— Я пришел извиниться, — сказал он, едва оказавшись у нее в кабинете. — Даже если вы решили положить конец нашей милой переписке, примите, прошу вас, мои извинения.

Шторм рвёт нутро, больше не выбивает из седла,  ставшего во мгновение ока скользким,  не для боя, но проникает под рёбра, выстуживает всё тепло изнутри. Месть должна быть другой, чтобы враг терял надежду,  местью нужно отнимать самое важное: мыском сапога надавливая на вражье горло - не убить,  но мучить. Он хотел увидеть животный страх в глазах шлюхиного сученка, но он не собирался его убивать. По крайней мере не так и не в момент, когда брат едва примерил корону.

Так ли?  Его собственные эмоции,  они о другом. Он желал скормить Вхагар каждого ублюдка Рейниры, он не хотел и не хочет прощать,  он не хотел и не хочет играть с полудохлой мышью. Вхагар понимала своего всадника, она, пережившая не одного короля, знает Эймонда лучше,  чем он себя. В Королевскую Гавань он летел припав лбом к драконьей шее, горячая чешуя согревала промёрзшего до костей от неумолимого шторма принца, мокрая одежда прилипала к телу как щупальца мифического спрута, который по приданиям водится в Дымном Море. Весь его разум молчал, словно в одночасье пропали все мысли, желания – это являлось слабостью, которую он мог допустить только в небе, даже в объятиях сестры Эймонд думал о том, чтобы никто не посмел причинить ей вред, ни одна крыса, которых она страшится. И крысы эти имели обличье людей в замке, шепчущих крамолу заговорщиков, предателей верных шлюхе. И пока не приблизилась земля, Эймонд позволил себе забыться, до онемения сжимая удильные ремни Вхагар, как якорь. В отчаянной слабости Эймонда может почувствовать только существо, способное его уничтожить одним выдохом, но покорившееся когда-то его воле.

Красный Замок молчит кода Эймонд прибывает из Штормового Предела. Договор с Борросом Баратеоном заключён, эта та необходимая цена, которую обязан внести Эймонд, его брат женат, Дейрон ещё слишком юн, а Эймонд прибавит дом Баратеонов к вотчине Таргариенов, связав из верностью, как короли до него. Правда верность Борроса продаётся на дары под юбками его дочерей и это Эймонд непременно передаст Малому Совету. И если у его невесты разума больше чем у её отца, то она уговорит борова дать королю Эйгону Второму сталь и людей.

А понадобится это очень скоро, раз Рейнира так неосмотрительно послала своего сына за скорой смертью.

Гибель Люцериуса омрачила сделку со Штормовым Пределом непоправимыми последствиями: несмотря на пат, который Малый Совет организовал Рейнире, теперь, вне всякий сомнений, война больше не будет тихой, несущейся на бумаге в клювах воронов. И Эймонд стал первопричиной этого – последствия за который он готов был ответить не оправдываясь. Он видел разочарование в глазах деда, мать ему в глаза не смотрела, брат же заступился, создав из гибели дракона и всадника лжекоролевы повод для радости. Эймонд отказался принимать участие на пиру, потому что он представлял себе начало войны иначе, не глупой случайностью. Первая кровь на его руках – кровь жалкого щенка, который был запуган в бушующем ветре. Лучше бы он оставил его калекой, как обещал, как желал сделать нагнав, чтобы с лихвой вернуть давний долг. Или же принести к ногам матери меч защитника шлюхи. Люк – ничто. Его отчим, вот настоящий противник, кому Эймонд желает быть равным.

- Мать-Королева желает видеть вас, Ваше Высочество, – слуга кланяется низко, помня строгий наказ не входить в его покои без стука. От Эймонда пахнет благовониями Шелковой Улицы, потому что он не мог пить вино вместе с братом, так словно смерть мальчишки - это сожравший всё живое пожар на Драконьем Камне. Он не смел смотреть в глаза сестре, покой которой он клялся охранять, но принёс кровавую жертву войны на порог её спальни.

Он входит в покои матери тихо, как в храм, которым и была теперь эта комната, фрески валирийского наследия тщательно закрашены и укрыты гобеленами, сохранявшими крохи тепла, от свечей исходил запах септы, дурманящий, неприятный. Она молилась? Едва ли за отпрыска Рейниры. Мать-Королева, воздевшая корону на голову своего старшего сына ждала мудрых решений от среднего. Ему всю жизнь о том твердили, приводя примером беспутность брата.

- На Малом Совете ты не дала мне голоса, – он не приветствует, не упрекает, но в глубине себя зол. Словно он совершил грех больший, чем Рейнира, возомнившая что посадит на Железный Трон ублюдков. И отец почивал это её желание, возвышал грязную кровь в глазах двора, когда как каждый слышал и знал правду. От мужа мужеложца не может родится наследник престола. Рейнира украла у них любовь Визериса обманом.

Он остановился в нескольких шагах от неё, хрупкой, статной женщины, которая пошла против воли глупца-мужа, называть Визериса Мирного, Визериса Слепого, королём и отцом невозможно и горько.

Обеспечу полудетективными расследованиями, драмой, разговорами по душам и путешествиями хоть в Ирукан,хоть в Соан, хоть в метрополию. Флешбеки тоже можем поиграть. За сугубо приключенческим движем стучаться ко мне, в общем.

Хоть этого персонажа и не было в оригинале, но в нашей игре она есть — кузина короля Пица VI и потенциально особа королевской крови, которая останется в живых после переворота, замысленного доном Рэбой. Если Вам будут интересны политические игры или попытки восстановить справедливость, то принцесса может прийтись весьма кстати. Если нет, то Вы, кажется, большой защитник книжников и людей искусства... А принцесса — как раз хранительница библиотеки и сама поэт.

Румата, ты для меня — больше, чем любовь. Ты для меня — луч в том тёмном царстве, в котором я жила — нет, существовала — до тебя, свет, что развеял для меня тьму отчаяния и безнадёжности, вырвавший меня из привычной жизни, в которой я не могла жить так же, как другие, хотела чего-то иного, чего-то большего — но не знала, как жить иначе. Ты — показал мне, что можно жить — по-другому. Ты — надежда, надежда на лучшее будущее, что люди могут быть — будут, обязательно будут! — такими, как, ты рассказываешь, у тебя дома, там, далеко-далеко, среди звёзд. И когда ты сам проваливаешься во тьму отчаяния — я буду верить в тебя. И пойду за тобой.
Но несколько дней назад ты пропал — ушёл в один вечер из дома, оставив свой обруч, который обычно надеваешь всегда, покидая дом — и с тех пор от тебя не приходило ни весточки. Мне страшно — где ты? Что случилось с тобой? И я клянусь — где бы ты ни был, я найду тебя. Потому что с тобой моя жизнь обрела смысл.

По игре:
Пока Руматы нет, мы тут придумали вот такую сюжетную линию: Румата пропал — дома его нет уже вот несколько дней. От него не приходило никаких вестей, и даже в случае и сплетнях его имя не мелькало. Возможно, он ушёл из дома ночью — после чего больше не появлялся.
И, что самое загадочное — дома остался его обруч, который он обычно носит (практически) везде. Кира и Уно, не находя себе места от его пропажи, следуют завету Руматы отправиться в "Пьяную Берлогу", и... А дальше будем раскручивать расследование и культурный шок)
Где вы были в это время? Что делали? Почему "пропали с радара" для своих? — на эти вопросы, надеюсь, мы найдём ответы вместе)
А когда мы встретимся вновь — я надеюсь, вы станете для Киры проводником в открывшийся ей дивный новый мир того, что вы, прогрессоры, делаете)

С нетерпением жду своего господина, буду рад быть спасенным из передряги или помочь кого-то спасти, особенно если этот кто-то — вы.

Интеллектуальная жизнь Арканара ждет своего защитника. Вино, трактиры, стычки, шпаги, кони… пардон, мечи и орала. Орать будем мы. Ваш покорный слуга неплохой фехтовальщик, но до вас ему далеко, а убить его хотят многие. Для начала побудете моим секундантом? Или сперва собутыльником?..

Цурэн поклонился в ответ и, проводив девушку взглядом, в свою очередь устроился на скамье. Кажется, совершенно загладить свой промах ему не удалось. Но цветок она взяла, и ее ответный экспромт также прозвучал примирительно. Еще один день прошел, и его не выставили за дверь, он не нажил себе новых неприятностей, никого не оскорбил…

Как же, Господь свидетель, ему осточертело здесь!

Дворец принца Айана был раем на земле, двух мнений тут и быть не могло. Принц не мог быть любезнее, его дочь и вовсе вела себя с ним как с равным, чего еще он хотел? Крыша над головой, еда в любое время, отличное вино… не больше бутылки за раз, хотя видит Создатель, он в тот раз ни с кем не подрался и ничего не сломал! Даже платье, которое он носил, ему подарил принц… на что еще жаловаться?! Ему ведь даже не запрещали уходить, хотя принц и сказал, что надо бы.

Впрочем, ему всегда была свойственна черная неблагодарность.

Цурэн откинулся на спинку скамьи, исподтишка оглядывая галереи и окна второго этажа. Присутствовал ли принц при их поединке?

Когда с неба кинжалами падает свет
И я жду на земле, беззащитнее взгляда,
Жду тебя, а дождусь ли — кто ведает, ведь
Это жизнь, и другой не надо.

Появившийся было из бокового входа садовник замер на пороге, явно колеблясь — с одной стороны, сад не был пуст, с другой… с другой, слуги часто не относили Цурэна к настоящим господам. Порой это было удобно, а порой, как сейчас, когда садовник все-таки начал сгребать граблями еще немногочисленные опавшие листья… порой это мешало.

Когда прячутся тени травинок в траве,
Когда листья, слетая, считают мгновенья
И я жду — в ожидании этом я весь,
Словно кровь, что течет по вене.

Солнце, пролившееся было сквозь собравшиеся над головой тучи, потускнело снова, и ставни то тут, то там начали закрываться. В окнах первых двух этажей, где жили и принимали гостей принц и дона Бэла, стояли свинцовые переплеты со стеклами, но на верхних этажах такой роскоши, конечно, не было.

Когда кончится вечер, и верность, и век,
Когда веки сомкнутся и забудется слово,
Не останется камня там, где был человек —
Это жизнь, и не жди…

— Дон Цурэн, сударь, — молодой человек, столь неожиданно возникший перед ним, носил платье школяра, но выглядел куда менее потрепанным, чем сам Цурэн когда-то. — Его высочество послал меня… Меня зовут Пен, Пен из Сеара, к вашим услугам. Его высочество просит вас присоединиться… Ох, я столько слышал про вас, и я даже не думал, что… Я читал… я даже знаю наизусть…

— Пойдемте, — сказал Цурэн, вставая, и первая капля подступающего дождя упала ему на щеку. — А вы читали мои стихи о дожде? Нет?

От земли до неба — дождь.
Он идет, и ты идешь.

Школяр замялся, явно не зная, что сказать, и тут дождь хлынул по-настоящему, и они бегом бросились в дом. И в следующие несколько дней дождь не прекращался ни на минуту — то изливаясь стеной воды, то морося, то мирно журча, то колотясь в окна и ставни. И кончился он так же резко, как начался: наступило утро, и небо снова было голубым, снова светило солнце, и о прошедшей непогоде напоминали только грязь и лужи на садовых дорожках, но к полудню сад снова выглядел таких же ухоженным, и Цурэн снова отправил доне Бэле записку — на этот раз без единой рифмы.

Лютня его высочества, как оказалось, была не просто совершенно расстроена, но и требовала самого пристального внимания мастера. И Цурэн самым прозаическим образом спрашивал у доны Бэлы, не одолжит ли она ему свою лютню — ненадолго, только на то время, пока она будет занята вышиванием.