- Я наверное похож на животное?, - мои губы искажаются слабой и мучительной улыбкой. Едва заметной, и я стараюсь ее спрятать за прозрачным стаканом с виски, чтобы не смутить своего нежданного гостя. Отчего-то мне становится по-настоящему тепло на душе, словно я оживаю, спустя столь долгое время существования в одиночестве. Для меня уже стали чужды задушевные беседы хоть с кем-то, ибо подруг у меня по определению не было еще со студенческих времен, а мужчины... стали своего рода неким табу после развода и затяжного и болезненного восстановления. Единственным вариантом, который, как я считала верным, оказалась карьера. С головой погрузиться в рабочие будни, отдавая себя всю без остатка, буквально ночуя в канцелярии среди этой массы бумаг. Сослуживцы крутили у виска, называя меня умалишенной. Родители переживали, даже пару раз пытались затащить меня к психологу, но... мне так было легче. Говорят, время лечит? Чушь. Лишившись катализатора, что ускоряет реакцию, все немного притупляется. Уже не так больно, да и воспоминания стираются, становятся размытыми обрывками. Но никуда эти, черт возьми, чувства не уходят окончательно. Не забываются. Не вытравливаются из памяти ничем, даже самым дорогим виски. Ты просто в один момент понимаешь, что дни стали слишком продолжительными. Кажется, порою я теряла границы между сутками, поскольку ночь для меня еще более утомительным продолжением дня. В привычку вошло постоянно существование в рамках одиночества, которое уже давно перестало замечаться, стало таким же обыденным, как утренний кофе. Было бы странно, если бы вдруг в моей жизни кто-нибудь появился после всего этого. И теперь, спустя столько лет, вот так внезапно, ты появляешься из ниоткуда у меня на кухне и несешь какую-то чушь. Забавно, правда?
- Нет, Вильгельм, - я прикрываю глаза и роняю голову на руки, зарываясь пальцами в копну иссиня-черных волос. - Максимум с натяжкой тянешь на маленького брошенного котенка, который вызывает лишь одно желание - откормить, - из груди непроизвольно вырывается легкий смешок. Я пыталась сгладить обстановку, сбросить градус того напряжения, что висел в воздухе меж нами. Такое осязаемое, что, казалось, можно дотронуться до него кончиками пальцев и почувствовать. Которое душило и выматывало, выбивая из наших тел остатки сил, что еще каким-то образом в них теплились. Но, видимо, получалось у меня довольно хреново. Я давно разучилась аккуратно подбирать нужные слова, чтобы избежать неловкости. И снова ее создаю же своими руками, лишь усугубляя положение. - Прости..., - выдыхаю я тихо, будто боюсь признаться в собственной же ошибке, - я не это имела в виду. Я и сама понятия не имела, что конкретно имела в виду под этими словами. Мозг лихорадочно работал на износ после тяжелого рабочего дня, пытаясь разобраться как быть и что делать дальше, придумать наилучший выход из сложившийся ситуации, который бы устроил нас обоих, но на тело волнами накатывала свинцовая усталость. Я не была готова к тяжелому выматывающему разговору. По крайней мере не сегодня. Сообщение о том, что мистера Харви больше нет в живых, отозвалось ноющей болью где-то в районе грудной клетки. Я уже смутно помнила лицо отца Вильгельма, но в памяти сохранился заливистый смех этого доброго душой человека. - Я не знала, Вилл... А Ева? Что с ней?, - я догадываюсь, что мама Вильгельма также отправилась вслед за отцом, глупо было озвучивать это вслух. - Прости.. если тебе больно об этом говорить, давай сменим тему.
- Так что на самом деле у тебя нет причин помогать мне. Или есть?

- Не волнуйся, все в порядке, - словно мантру, стоя перед зеркалом, скандирую я себе вслух, пытаясь унять учащенное сердцебиение. Лоб уже покрылся испариной, отчего макияж, который я старательно наносила около часа, начал плыть. В мои глаза смотреть было еще страшнее - кроме паники и нескрываемого гнева они ничего не выражали. Будь проклят этот злополучный вечер и Майк, который стал виновником моего состояния на грани истерики! - Я просто никуда не иду... и плевать, что школьный выпускной бывает раз в жизни, - я стараюсь улыбаться, но все силы уже ушли на то, чтобы не разрыдаться. В конце концов, меня хватает ненадолго - я больше не могу сдерживать слезы, которые оставляют за собой дорожку от темной туши. Ужасно унизительно, когда твой [уже не твой] парень бросает тебя за несколько часов до выпускного бала. Разве о таком вечере мечтает каждая девушка? Как раз аккурат в тот момент, когда я мысленно послала к черту всех и вся, экран моего телефона загорается, оповещая о новом смс-сообщениями. Трясущимися руками смахиваю экран влево и зачитываю вслух присланное: "Красотка, у тебя есть 15 минут, чтобы быть неотразимой. Хотя для меня ты и в мешке из-под картошки будешь выглядеть лучше всех. Но все же это твой выпускной, поэтому нужно соответствовать событию. Не скучай, скоро буду, Вилл".
- Это что, шутка?, - если и мой лучший друг решил окончательно добить меня подобными насмешками, то тогда, пожалуй, нам лучше больше не видеться. Однако ровно через пятнадцать минут, как было и завещано в сообщении, подъездная дорожка моего дома осветилась искусственным светом фар.
- И? Ты в таком виде собралась идти, красавица моя?, - голос Вильгельма, как гром посреди ясного неба, раздался у меня в комнате. Он стоял на пороге, скрестив руки на уровне груди, и по-мальчишески ухмылялся. - Нет, нет, нет, так не пойдет, - он в несколько шагов пресекает пространство меж нами и становится рядом, отражаясь в зеркальной глади. - Давай, бери там палочки свои ватные, диски, что у вас там еще девчонок припасено, - притворно-елейным голосом вычитывал мне, словно говорил о чем-то неприятном, - колдуй над собой и спускайся!
Вильгельм помог мне сесть в машину, старательно расправил волны шелка и шифона и собрал бутоны, выпавшие из уложенных кудрей, не обращая внимая на мое недовольство. Даже ремень безопасности лично пристегнул! Видимо, чтобы я не успела передумать и убежать. Убедившись, что все хорошо, он устроился на водительском сиденье, завел мотор и повез меня прочь от дома.
- И когда ты мне расскажешь, что происходит? И как ты узнал обо всем? - ворчливо спросила я.
- Странно, что ты еще не догадалась, - улыбнулся он, и уже в который раз у меня перехватило дыхание.
- Я говорила, что прекрасно выглядишь?
- Неа, - вновь усмехнулся Вилл. Черный смокинг, выгодно оттенявший его бледную кожу, сидел на нем бесподобно. Да и год в колледже не прошел даром - Вильгельм успел возмужать, обрасти мышцами. В моих глазах он больше не мальчишка, а юноша, за которым теперь бегает добрая половина девчонок на потоке. Какого черта он возится со школьницей, вот в чем вопрос!? Находясь рядом с таким божеством, я постоянно нервничала: то из-за платья, то из-за неудобных туфель на тонкой шпильке, то из-за реакции подруг, когда я заявлюсь на вечеринку со студентом. А главное, что скажет на это Майк, когда увидит, что я нашла ему замену.
Невеселые мысли прервал телефонный звонок. Не успела я выудить телефон из сумочки и посмотреть на имя звонящего, как Вилл вырвал его из моих рук!
- Привет, Майк!, - начал он вполне дружелюбно. Однако в голосе действительно скрывалась угроза, или мне показалось?
- Майк!?, - я запаниковала.
- Прости, но произошла ошибка. Катарина сегодня занята, - с каждым словом голос Вилла звучал все более зловеще. Ах, ну если Катарина, а не Кэт, то у того на конце провода большие проблемы. - А если честно, то она теперь занята каждый вечер и недоступна для всех, кроме меня. Так что не обижайся. Прости, что испортил тебе настроение, - радостно добавил он и, ухмыльнувшись, отключился. Я побагровела от злости, в глазах снова закипали слезы.
- Ты что творишь!?, - заорала я.
- Что, неужели переборщил?, - удивленно спросил Харви. - Или хочешь сказать, что уже простила этого мудака?
- Нет, но... спасибо тебе, - теперь уже мой голос звучал размеренно и спокойно. Я ведь даже забыла поблагодарить Вильгельма, что он спас меня от провала.
- Сочтемся, красотка, - он выдает свою фирменную улыбку-ухмылку, и я невольно заряжаюсь его веселым настроением и улыбаюсь в ответ. - Помни, я всегда буду рядом. Всю жизнь!, - и я была благодарна судьбе, что она подарила мне такого лучшего друга.

Кто же знал, что все окажется не так, как ты мне обещал? Кто знал, что тот выпускной вечер окажется последней нашей встречей? Я пристально всматриваюсь в твои черты лица, словно изучая тебя заново. Привыкая к тебе новому. Конечно, ты сильно изменился, время, увы, беспощадно над нами. Но омут твоих серых глаз я безошибочно узнаю из тысячи чужих. Также отмечаю, что после посещения ванной комнаты, твой взгляд преобразился - будто ты смыл с себя не только грязь улиц, но и весь тот груз, что когда-то тяжелым камнем лег на твои плечи. Во всяком случае, я сильно желала, чтобы тот неприятный период твоей жизни можно было бы вот так просто смыть чистой водой и забыть навсегда.
- Тебе не за что просить прощения..., - я невольно хмурюсь, чувствуя, как брови сдвигаются к переносице. - Ты был ... ты мой лучший друг, и я просто не могла тебя бросить на улице одного!, - в сердцах произношу я, а голос взлетает на октаву выше. Ох, как же сложно было объяснять вполне очевидные вещи, которые ясны и так, как день Божий. И прежде чем, возможно, пожалею, я совершаю непростительную глупость: я не удержалась от соблазна притянуть тебя к себе и крепко обнять, уткнувшись лицом в твое плечо. Спонтанный порыв и лишний повод для смущения. Однако я не торопилась отпускать тебя, ведь до сих пор боялась, что в следующую секунду ты снова исчезнешь из моей жизни. И уже навсегда. - Что же мне с тобой делать, Вильгельм?, - тихо шепчу, а на глаза снова наворачиваются предательские слезы, которые пропитывают ткань твоего белого свитера. В следующее мгновение мое тело содрогается от несдержанных мною рыданий, ведь только рядом с тобой я всегда могла позволить себе подобную слабость.

В жизни Чарльза было много всего, ради чего стоило жить. Любимая невеста, работа, которая хорошо оплачивается... Впрочем... Это было лишь частью того, чем он занимался. Нет, с невестой - Элизабет Грэй, которую он любил называть Лиза, всё было замечательно. Они были счастливы, и в этом ничего фальшивого не было. С официальной работой тоже всё было супер. Он не богат, но денег у него достаточно, чтобы иметь квартиру в Нью-Йорке, в районе Дамбо, посещать хорошие рестораны, совместно с невестой, и пусть не постоянно, но хотя бы периодически, то есть в отпуске, иметь возможность путешествовать по миру. Хотя, конечно, денег на свой особняк, или на возможность долго жить в пятизвёздочном отеле - у него нет.
Однако... У мужчины была и другая часть его жизни. Тайная. Нет, он не маньяк, и не убивает направо и налево. Просто иногда, неофициально, помогает советами по юридическим вопросам особым клиентам, за отдельную, весьма щедрую, плату. И в налоговую не отчитывается на этот счёт. А поскольку ни ему, ни клиентам, разглашение не выгодно, то всё остаётся в пределах помещения, где ведутся подобные дела.
В процессе одного из подобных дел, он познакомился с одной женщиной. Никаких сексуальных отношений между ними не было. Однако она оказалась весьма талантливой, и тоже любила подрабатывать на стороне. Понимая что они легко сработаются, он принял её в свою адвокатскую фирму. И с тех пор, некоторыми официальными, и неофициальными, делами, они занимаются вместе. А иногда - каждый своими.
Ближайшее свидание с Элизабет было намечено на завтра. Да, они живут вместе. В его квартире. И помолвлены. И что с того? Романтику же это не отменяет. Завтра он планировал купить ей свеженький букет её любимых цветов, а после этого сводить в одно романтичное место, попутно рассказав о том, куда планирует её свозить в ближайший отпуск. К счастью, в этом году, их отпуски совпадали. Так что проблем с совместным путешествием быть не должно. Ему уже ничего не помешает.
Сейчас... Чарльз Паркер был в своей адвокатской фирме, и подошёл к своей коллеге, которую нанял некоторое время назад.
-Тереза, разузнай побольше о состоянии Картрайтов. Если они действительно получили в наследство столько денег и имущества, как мне стало известно из проверенного источника... Тогда нужно будет предоставить услуги нашей компании главе их семейства. Если информация верна, то... Даже за счёт официальной деятельности, мы сможем очень сильно "навариться", работая на них. Разузнай всё. Я верю только тебе в этом вопросе на 100%, поэтому информацию проверь. Завтра предоставь мне отчёт о том, что узнаешь. Не обязательно в бумажном виде. На словах тоже сойдёт. За дело. Мне нужно встретиться с одной своей давней подругой, затем провернуть очередное дельце по-быстрому, и остаток дня буду отдыхать. Завтра встречусь с Элизабет на свидании, так как сегодня она работает допоздна, и не факт что вообще домой зайдёт, а после свидания с ней... Договоримся о встрече лицом к лицу, и ты расскажешь что смогла разузнать. Ок? - обратился он к ней.
-Ок. Надеюсь мы действительно сможем хорошенько "навариться" на Картрайтах. Сегодня займусь проверкой, а завтра тебе сообщу. Увидимся - ответила она.
-Увидимся - улыбнувшись, сказал мужчина. И вскоре ушёл на встречу с подругой, а потом на небольшое дельце. Остаток дня Чарльз отдыхал в своей квартире, мечтая о том, как классно они с Элизабет проведут их отпуск, и надеясь на то, что им с Терезой повезёт относительно Картрайтов. Он многого добился, в пределах своих возможностей, а скоро добьётся исполнения остальных своих желаний. О чём ещё мечтать?
Поужинав, помывшись, и почистив зубы, Паркер заснул, будучи уверенным в том, что дела пойдут в гору, а личная жизнь с Элизабет станет лишь счастливее, ведь с каждым днём остаётся всё меньше времени до их свадьбы. Всё же просто супер, когда можно совместить отпуск с медовым месяцем...

Хёнджину очень хотелось, чтоб его могли вылечить. И руку, и психику, и чтоб волосы отрасли длинными. Хёнджин хочет, чтоб те были по плечи. Или даже ниже.

Хёнджину нравится причёска Феликса. Но себе он такую же сделать не может. Не хватит длины волос. Джинни очень скучает по тому времени, когда он был блондином с длинными, мягкими волосами. Это было совсем недавно. Но безвозвратно утеряно.
И так расстраивает.
Может, господин Эванс уехал лишь потому, что Джинни стал некрасивым?..

— Я могу мешать..
Тихо предполагает Хёнджин, опасливо смотрит в сторону двери. Это просто доставка еды. Но Джинни боится, что, вдруг, придёт кто-то ещё… И что тогда ему делать?
Его пугают обыденные вещи. Звонок в дверь. Чужая квартира. Воспоминания всегда берут верх над здравым смыслом. И Хёнджин ждёт лишь только плохого.
Но оно почему-то опять не случается.

Его берут за руку, и он смотрит вначале на пальцы Феликса, а потом и на него самого. Джон тоже брал Джинни за руку. И Хёнджин смотрел на него. Они почти одного роста, Хёнджин чуть-чуть выше, но когда они рядом – это особо не чувствуется.

Феликс намного ниже Хвана. Он такой маленький, и пальчики у него коротенькие. Хёнджи чувствует это, ощущает. Как-то невозможно приятно. С Джоном тоже было приятно, тепло, безопасно. Но теперь Джон очень далеко. А Феликс так близко…

— Штаны будут как бриджи.
Хван пытается улыбнуться. Пожалуй, даже получается. Улыбаться Феликсу просто.
Приятно.

— Думаю, мне подойдёт.
Соглашается Хёнджин. Ему всё ещё странно, ему всё ещё непонятно и сложно принять происходящее. Его пугают чужие люди, и незнакомые места.

— Господин Эванс … то есть, Джон.
Американец почему-то не любит, когда Джинни называет его не по имени. Но он столько сделал для Хвана... И ему сложно говорить с ним неформально. Хёнджин старается,  он всё время старается сделать как нужно и правильно.
И это тоже, пожалуй, тяготит.

— Подарил мне пижамку, чтоб я спал хорошо. И мне правда стало лучше.
Первую ночь Хёнджин очень боялся. Они спали в одной постели с Эвансом,  который его вообще-то купил на пару ночей. Тогда у Джинни не было сменной одежды, да у него и нижнего белья не было, потому что в агентстве все уверены, что такая роскошь проститутке просто не полагается. И находиться вот так, в чужой квартире, в чужой кровати, не зная, что будет дальше – мучительно тяжело. Хёнджин тогда боится.
Но Эванс кутает того в одеялку и не трогает более.

А уставший за тот долгий день Джинни почему-то сразу засыпает. Сам тыкается куда-то в Джона, тревожно ворочается всю ночь,  но всё-таки спит. Может лишь потому, что американец говорит – надо спать. Спи, Джинни. Говорит Джон. И Джинни спит.

— Хорошо. Я буду стараться.
Зачем-то обещает Хван. Ему сложно. Просто сложно потому что он в чужой квартире. И до Эванса в таких местах Хёнджину было ужасно плохо. Всё это – не перечеркнуть так запросто, на забыть за один день. Джинни старается, правда. Но это сложно.

Парень уходит переодеваться в ванную. Запирается там, минуты две ничего не делает. Смотрит в одну точку, будто сейчас кто-то должен начать врываться к нему.
Колотить в дверь, ругаться плохими словами, что-то требовать.
Хёнджину нужно время. Потому он кажется медлительным человеком.

— Извини, я задержался.
Говорит он тихо, когда возвращается. Находит Феликса в кухне. Как ни странно, а одежда блондина ему даже подходит. Штаны и правда выглядят бриджами, но в остальном они будто носят одинаковый размер. Хёнджин кажется выше и больше, только без проблем умещается в штанишках Феликса и в его футболочке, благо та свободная и удлинённая, и Джинни так нравится. Чтоб не в обтяг.

— Всё подошло, спасибо.
Благодарит он Феликса. Мнётся в дверном проеме, но всё же заходит в кухню.

— Я помогу.
Он берётся за контейнеры с едой и тарелочки, старается всё разложить аккуратно. У Хёнджина заметный тремор в руках, хотя с виду он выглядит спокойным.

— Ты пробовал брауни? Это не слишком сладкое.
Хёнджин пытается выглядеть нормальным человеком. Но ему всё ещё нервно.
Только он виду не подаёт. Улыбается, что-то рассказывает. С Феликсом ему хорошо,  честно. Просто нервно из-за прошлого. Которое, увы, совсем не отпускает.

Кристофер вынырнул из американской кофейни с пончиком в одной руке и стаканчиком кофе - в другой, а кассирша провожала его долгим взглядом и широкой радужной улыбкой.

Воздушное тесто пышки - это его афера, глазурь на ней - удовольствие для богемы, услада для глаз, реклама, выделяющая его на полке витрины. Кофе - горькая правда, которой он запьет проглоченный приз.
Он шёл пружинящей походкой, чуть ли не подпрыгивая, словно в лунных ботинках.

Вечеринка для узких кругов. Шампанское. Увлекательный и остроумный разговор ни о чём, скрашивающий грандиозное "ничего", философские беседы "на умном языке". Всё это было с ним тем вечером, а этим уже отобразилось в акциях.

На Кристофере был строгий деловой костюм, хотя на вечеринке он пребывал в худи и обыкновенных джинсах: мода сыграла с богачами странную шутку. Нужно стать незаметнее, чтобы выглядеть успешнее, а костюм - это пошлость, рамки. Почему же он сейчас в костюме? Потому что хотел слиться с этим невыразительным средним классом, но всё ещё чуть поблёскивать роскошью часов на запястье и лакированных ботинок. Так, настроение. И внутренняя необходимость.

Он сделал ещё один укус. Аккуратно перешёл улицу на зелёный свет. Решил добраться до парка и погладить весёлых толстых белок, чуть ли не трясущих людей за штанину, чтобы получить вкусняшку. Надо будет купить по дороге пакетик орешков в магазине с дорогим вином, которое дарят самым желанным любовницам.
Миновав ещё один перекрёсток, мистер Мур вошёл внутрь и приобрёл бутылку красного сухого, а на кассе - те самые орешки. Оставил чаевые. Улыбнулся. Теперь они с продавцом хорошие знакомые, правда?

А теперь парк с этими столетними дубами с шумной листвой. И невыносимо наглые звери, с которыми Крис может поговорить на равных.
Вот они, спускаются по дереву вниз: неловко, как серые шерстяные сквиши. Они окружают его. Крис наклоняется, вытаскивает из пакета горсть лакомства для них. Протягивает зверькам. Склоняет голову набок в умилении.

Я понял, что начинаю не въезжать что происходит сейчас здесь. И что произошло у нас. Эвелин обижается на "шлюху". Как я, когда она назвала меня легавым в тот самый день, что оказалась запертой в клетке. Это странно, ведь я тогда им и являлся, и она сейчас является ей...
Ай, я ищу причины или оправдания?! Если всё так, всё по факту, почему меня так коробит изнутри. Её видимо тоже.
- ШЛЮХА? Да пошел ты, нахуй, мудак конченный. Не смей ко мне вообще обращаться!
"Эвелин Хартман. Моя жена. Узнаю. Скучал... Любил... Не ждал... Не верил. Что ещё я могу о ней рассказать? Я зову её Эв. Появилась на свет она в 95 году, когда я уже ходил в школу, и из-за нашего соседства - я с ней с самого рождения. Её отец был мне как родной. Я всегда равнялся на него. Девочка подросла и влюбилась в меня, и я это знал. Всё это так. И с виду Эвелин, которую я хорошо знаю и которую увидел спустя столько лет, не сказать чтобы была сама собой. Глядя на неё я начинал осознавать, представлять сколько она пережила. Необыкновенная. Моя Эв."
Правильные слова засели в горле снежным комом. Руки онемели. Сколько времени ещё должно пройти чтобы засунуть гордость и предубеждение себе в зад и поговорить уже как муж и жена. Мы всегда дополняли друг друга, взрывались и остывали, переживали взлёты и падения. Я не верю своим ушам. Что ты несёшь, Эв? Дать добро лишить меня семьи. Убить моего единственного сына и жену? Очнись!
– Не прикидывайся. Ты же видел – сам! Ты сам дал на это добро - она неугомонна. Как сдержался и не дал пощёчину? Она этого заслуживала сейчас. Хороший был бы первый рабочий день - избил ту, что должен охранять.
- Чего??? Я бы никогда так не сделал. Я всё последнее время потратил что бы вас найти. Я... Я...
Она перебивает. Очень быстро щебечет выдвигая обвинения против меня, с помощью самых ярких красок. Её всю трясёт от гнева. Клиент, что ждал позади даже не рискует подойти, хлопая своими зенками. Он кому-то звонит. У таких толстосумов время - деньги. А деньги - всё.
– Но ты ведь, и так все это знаешь, ведь сам все подстроил. Удалось сохранить карьеру? Купить новую тачку, может… на те деньги, что ты за нас получил.
Охреневаю всё больше и больше. Она же знает меня. Знает своего мужа. Почему не верит мне? Почему обвиняет? И как ловко это делает! А ведь я сам готов был вытрясти из неё правду, лишь бы отыскать Мэтта. Если нужно - я готов устроить ей встряску и освежить память. Пусть вспомнит, кем был Джастин Коул.
- Ты в своём уме?! Нахера мне убивать жену и похищать собственного сына?! Я люблю... Любил вас. Обоих. Да я редко это вам говорил. Мало уделял времени. Строил карьеру, мечтал о машине, о новом доме. Только всё это разрушилось и стало не важным без вас. Без моей семьи. Моя жизнь полетела под откос. Да хотя какая сейчас разница, верно?
Я говорил искренне. Это редкость за последние годы. В поисках пропавшего сына и жены я то и дело лгал, увиливал, играл чью-то роль. Втирался в доверие, нарушал закон, знакомился с нужными людьми. Жил не своей жизнью. И всё это для того чтобы моё главное расследование в жизни принесло успех. Чтобы в итоге я попал на этот остров. Могу считать успехом что нашёл её? А была ли она той кого я знал? Или от Эвелин Хартманн осталась лишь оболочка? Тело, что было самым ходовым товаром на этом острове. Осталось. Я чувствую как её начинает трясти от каждой нашей встречи глазами. Сколько бы мы оба не уводили их в стороны, боясь вспоминать и переживать свои воспоминания и обиды вновь, мы то и дело ловили друг друга взглядом. Мы хотели, чтобы один прочитал другого. Без слов. Как раньше... Но я тоже изменился. Я научился молчать. Молчать и слушать. А также врать, недоговаривать. Становится непредсказуемым и незнакомым. Даже для близких. Даже для неё.
- Моя совесть чиста. - перерываю молчание банальной ложью. На этом острове люди с чистой совестью бывают? Что-то подсказывает, что нет. Я уверен, что нет. - Я могу доказать. - огромное желание рассказать всё здесь и сейчас. Сесть вместе с ней на этих ступеньках и во всём разобраться. Открыться друг другу и решить навалившуюся проблему. Казалось бы так просто. Но мы не в Англии. Мы в забытом богом месте, где даже у стен есть уши. Охранник и проститутка. Муж и жена, что похоронили друг друга заочно. С волками жить...
Мои так называемые коллеги, уже начали группироваться рядом. Лишнее внимание которое я всячески избегал.
- Только не здесь. У меня дома есть флешка. Там всё. Ты должна это увидеть.
Наконец я рву эту глупую дистанцию. Достаточно протянуть руку... Будто и не ругались минуту назад. Беру её за руку, касаясь кончиков пальцев. Наслаждаюсь мгновением её влажных ладошек. Секунда тактильного кайфа, который может стоить мне новой жизни. Плевать? Оно того стоило. Чувствую себя расплывшейся неженкой. Солдатом вернувшимся с войны и встретившим свою женщину. Живую. И я живой.

Форум: https://homey.rusff.me
Текст заявки:

james; ~40, частный детектив, эдинбург.

antony starr

Жизнь Джима складывается хорошо. Он оканчивает колледж и поступает на службу в столичную полицию, женится, вскоре становится отцом; жизнь идет своим чередом, и он очень, очень доволен - но однажды трагедия разрушает все до основания. Близких друзей Джима убивают в их же доме, не щадят их двоих их малолетних детей - и в произошедшем обвиняют Джеймса. Находятся свидетели, утверждающие, что видели его у дома незадолго до происшествия, обнаруживаются улики... Судье и присяжным большего не нужно; хоть Джим и отрицает свою причастность к произошедшему, его признают виновным. Джим попадает в тюрьму, где ему предстоит провести остаток жизни. Через некоторое время его дело вдруг получает новый виток; в результате пересмотра адвокату удается оспорить вину Джима, и спустя пять лет тюремного заключения он возвращается к нормальной жизни. Вот только нормального ничего не осталось; нет больше даже привычного. Да, его имя вроде как очищено, да, ему выплатили огромную компенсацию, да, но... У него больше нет семьи: супруга подала на развод практически сразу, как началось следствие; теперь, когда Джим на свободе, она продолжает избегать встреч и ограничивает общение с ребенком. У него больше нет друзей: во время расследования на его стороне никого не осталось; возобновлять же прежние связи после освобождения как-то не хочется. У него больше нет работы: предложение вернуться в участок Джим отклонил; идея эта кажется ему бредовой. Зато у него есть много-много денег. Поначалу Джим планирует провести остаток жизни, спиваясь, - это занятие подходит ему, ставшему мрачным, замкнутым, тревожным, - но все же находит в себе силы продолжать. В том числе - потому, что ему очень хочется узнать, кто на самом деле стоит за гибелью его друзей. Решение приходит спонтанно, сегодня он безработный, а завтра - владелец частного сыскного агентства. Клиентов у него мало, бизнес несет только убытки, но - опять-таки - денег у Джима дохрена, а потому - какая разница? До тех пор, пока его небольшой бизнес приносит ему пользу и удовольствие, Джим будет держать его наплаву. Вики знакомится с Джимом, когда приходит в его агенство временной секретаршей. Ее первое впечатление о Джиме - отрицательное, он не нравится ей, кажется пугающим, но отказаться от работы она не может, ей нужно лишь перетерпеть пару недель. Затем ее мнение меняется. Во-первых, работать на частного детектива - это охренеть как увлекательно, даже если они всего лишь следят за неверным мужем. А во-вторых... Вики быстро понимает, что Джим все-таки неплохой; он все-таки ей нравится - как друг, как мужчина. Она не представляет, через что ему пришлось пройти, но понимает, что готова подставить ему плечо - если он позволит. Персонаж потенциально в пару; хотелось бы поиграть развитие отношений - от настороженности и неприязни к глубокой привязанности, от мимолетного влечения - к глубокому чувству, которое как минимум один из них будет пытаться затоптать на корню, потому что зачем ему отношения дольше чем на одну ночь и зачем ей он такой. Если показалось, что сюжет знакомый, то вам не показалось: я обчиталась романами про Страйка и хочу поиграть похожую динамику Все детали обсуждаемы. Имя - на усмотрение, ориентируйтесь на список и предпочтения; Энтони выкуплен, менять не хотелось бы. Я пишу от третьего лица, в среднем по 2-3к символов, с заглавными буквами. Пишу не очень быстро, в среднем - пост в 1-2 недели. Общаться со мной необязательно, но очень желательно, потому что, как мне кажется, если мы сойдемся в любви к шуткам про говно в хиханьках хаханьках, то в постах - и подавно Забегай в ЛС с примером поста ЖДУ

Ваш персонаж:
Вики Бартон, 29 лет, мать-одиночка, временный работник по заявкам от фирм

Пример поста

Крики Доктора, отражавшиеся от стен ТАРДИС, еще долго звенели в ее голове.
Если бы только Мина представляла, как будет происходить трансформация, она бы постаралась отговорить Доктора. Да, он объяснял, что Семья Крови может выследить его и проследовать за ним куда угодно, но... Но все же, может быть, был бы какой-то другой способ. Не такой мучительный.
Впрочем, конечно же нет, иного пути не было. Мина, со своей стороны, могла предложить один — радикальный, — но она даже не стала его озвучивать, поскольку заранее знала, что Доктор будет категорически не согласен. Между страданиями других, пусть даже врагов, и своими — он выбирал свои.
В результате на свет явился Джон Смит. Мина была ошарашена тем, как быстро произошла метаморфоза: стоило Доктору снять шлем, стоило им выбраться из ТАРДИС, как перед ней уже был самый обыкновенный мужчина. Он был чуть рассеянным, однако воспоминания, созданные машиной времени, моментально сложились в пазл, благодаря чему Мина выяснила, что они, вообще-то, женаты и что ближайшие несколько месяцев им нужно будет провести в Фаррингеме — Джону предстояло трудиться по контракту в местной школе для мальчиков. Упомянув о контракте, Джон принялся шарить по карманам пиджака, чтобы отыскать свое рекомендательное письмо и отдать на хранение Мине; письмом этим оказалась психобумага, Мина спрятала ее, с тревогой надеясь, что в ее руках она сработает как надо.
Она, как оказалось, зря переживала: местное руководство охотно поддалось чарам инопланетной диковины, так что этим же днем они въехали в отведенные им покои, и этим же днем Джон приступил к службе. Пока он наставлял юные умы, Мина не находила себе места. Ей не давала покоя целая масса вопросов. Прежде всего — действительно ли план Доктора сработает? Неужели Семья Крови и правда не сможет отследить его или ТАРДИС, спрятанную в одном из заброшенных сараев? Она представляла, что должна сделать, если эти хищники все же выследят их, — глаза ее невольно обратились в сторону камина, где на полке лежали неприметные часы, — но что дальше? А если Доктор — то есть, Джон, — откроет часы раньше, чем нужно? А если он не сможет перевоплотиться обратно в Доктора?..
Но, помимо этого, волновали ее и вопросы менее глобальные: если в представлении Джона Мина — его жена, то... Господи, неужели ей придется делить с ним постель? Да она со стыда умрет, если ей придется предстать перед ним в белье.
Поэтому, когда ближе к вечеру, Джон вернулся с занятий, он застал ее в достаточно расстроенном состоянии духа. Впрочем, и сам Джон был довольно рассеян и потому вряд ли обратил внимание на ее состояние. Он рассказывал ей про удивительный сон — про авантюриста, путешествовавшего во времени и пространстве. Он уже упоминал утром, но без деталей, — но все же сновидение не давало ему покоя. Мину это беспокоило, она думала, что у Джона Смита не останется вообще никаких воспоминаний о Докторе.
— Вот как? Какова была моя роль? — Джон сидел за столом, Мина разливала чай.
Подав на стол скромные угощения, она опустилась на стул напротив. Несмотря на не отпускавшую ее тревогу, она взглянула на Джона с любопытством: ей было интересно, какой она представлялась Доктору. А вот часы, пожалуй, нужно спрятать...
— Танцы? — она удивленно вскинула брови. — Да, мне бы хотелось... Не думала, что такие мероприятия тебе интересны.
Мина улыбнулась, слегка вымученно. Сейчас она в полной мере начала осознавать, насколько сложными могут оказаться эти месяцы. Он ведь действительно считает, будто она — его жена... Как ей сохранять дистанцию? Не то чтобы ей было неприятно внимание Джона-Доктора... Доктор был ей симпатичен — как спутник, как друг, как мужчина, — однако последнее чувство Мина предпочла затолкать куда подальше, чтобы вообще забыть о нем. Во-первых, еще живы были воспоминания о Джонатане, и Мина не хотела оскорблять его память, так скоро переключившись на другого; а во-вторых, и это было главным, Доктор — это Доктор, не похоже было, чтобы его интересовали дела романтические или дела плотские.
Совсем другое дело — Джон Смит.
— А я слышала, что ты упал с лестницы, — проговорила она, улыбнувшись в этот раз теплее. Она встала, чтобы забрать у Джона чашку с испорченным чаем. Вылив приторный напиток, она ополоснула чашку и, налив новую порцию, пока чайник еще не остыл, поставила перед Джоном. — Сестра-хозяйка сказала. Как голова?