моим погибшим, кровавым вишням
так сложно дышится —
волки выжгли
погибшей повестью над всевышним
.
смотри, ты дышишь,
так тихо дышишь.
.
моим проклятьем травить создания,
моим бы саваном к горлу ближе
я задушу тебя этим саваном
смотри,

не дышишь.

- Эй Петтигрю! Питер.
— Эй, чокнутая?...
— Что? Что ты сказал? Зачем ты это говоришь?
— Вы что подружились, Хвост?
— Мы? Подружились? Я что похож на суицидника? Она просто снова на обезболах, посмотри на нее. Посмотри на себя, Ханни. Уходи.

...

Эй, Питер. Не хочешь свалить нахрен?
Нет, серьезно, может ты свалишь нахрен, Петтигрю?
Жалкий ублюдок, который прячет дружбу со мной в глотку, крепко стискивая зубы. Ты сказал им, что мы не дружим, ты сказал, что я на обезболе, ты сказал им, что я ничтожество, ты сказал им, ТЫ ЖЕ СКАЗАЛ ИМ!
Ха-ха, смешно. Тебе стыдно было сказать им, ты стыдишься меня, как маленький ребенок, тебе было стыдно, так может ты заткнешься и свалишься под землю прямо в ад?
Кажется, что я разрывными пробила так много ям и как же сильно я хочу похоронить тебя в них.

...

— Эй, Петтигрю.
— Ты еще здесь?
— Я кое-что забыла.
Вытащить из себя ножи и проткнуть тебя насквозь. Я забыла ударить тебя по лицу. Я сейчас ударю, не переживай. Это все обезбол.

...

Вы с Римусом обсуждали меня?

— Петтигрю.

Вы же с ним обсуждали меня.
Нужно встать. Ты должна встать сейчас, сейчас, когда так сильно придавливает болью к земле и кости торчат из спины изуродованными птичьими перьями, когда в горле все еще застрял сиплый крик, смертельный вопль глухой и тупой влюбленности, гнева, обезображенного вечера, который сожрал тебя, проглотил целиком и ты растворяешься в рваном желудке, истекая слизью и кровью, ты должна встать, потому что так нужно, потому что обезображенные небеса так громко молчат, ты должна встать и ты встаешь, отмеряя каждый шаг обезображенной секундой, ты должна встать и подойти к нему, пока реальность так сильно смазывается. И ты притворишься, притворишься лишь на секунду, утопая в лжи, путаясь в сладкой слизи, паутине притворства, ты идешь к своему могильному камню и в темноте так сильно сверкают его черные глаза.

Ты будешь мягкой, как патока, ты будешь мягкой до тошноты, останавливаясь и протягивая ладонь к его лицу, опутывая паутиной из лжи, рваным теплым выходом ему в скулы, заглядывая в глаза с притворным и гнилым вожделением, расправляя израненную грудную клетку, пока кровь тихо колышется отравленными океанами под кожей.

Помнишь, между нами было так много крови?

Ты смотришь на него так же как он смотрел на тебя, когда играл Римуса, ты смотришь на него и мягко скользишь пальцами по влажной, бледной щеке, заглядывая в глаза, теплым дыханием, чуть приоткрытыми губами, которые через несколько мгновений стянутся в острую, режущую нить.

— Питер.

Ты скользишь по его щеке мягкими пальцами, облепленными высохшей землей, словно по надгробию вашей несуществующей дружбы. Ядовитые отблески нежности, ты видишь их в его глазах и они вливаются в твою радужку, снова отравляя, как необходимая доза. Правая рука незаметно сжимает жесткую палочку.

— Ну ты и тварь. - тихо добавляя в ответ, разрезая его острой улыбкой, ты со всей силы бьешь тыльной стороной палочки в висок, прошибая гнилую и черную голову, все его мысли, все мысли и слова о тебе, о том, что ты ничтожество, о том, что ты не знаешь Римуса, что ты - выродок ржавого госпиталя, больничной койки, когда ты так сильно кричала на него в ответ, кричала и разлеталась его личина, ничтожная тварь, ничтожная тварь с именем Римус, выплевывая наружу тварь по имени ПИТЕР.

Ты тварь Питер. Ты ничего не ценишь. Никого не ценишь. Ты пришел сюда, чтобы снова сделать больно. Я бы вылила ебаный кофе прямо тебе на лицо, я бы сидела над тобой и слушала, как ты кричишь от боли. Не обманывай меня. Ты боишься ее, боишься, что будет больно, боишься. И поэтому ты делаешь больно другим. Это твоя ебаная жертва, дань Боли, чтобы она никогда тебя не трогала, чтобы обходила мимо.

...

Айрис. Не вставай. Я не хочу тебя задеть. Я сделаю все сама.
Я думала, что мы с ним дружим.
Он все время думал, что я — ничтожество.
Я думала, что простила его.
Айрис, как же жжется, не вставай.
Не вставай.
Не делай ничего.

Я слышу тебя, я вижу ее, твою боль. Она смешивается с моей болью, переплетается в колючий цветок, саспиенс разочарования.
Выдыхай мой последний дым.
Моя гавань так давно истлела.
Я все еще здесь и я уничтожу его.

Я уничтожу его за нас обеих.

Форум: https://thegoodplace.rusff.me/

Текст заявки:

ANASTASIA DOLOHOVA
25; pureblood; художница; невеста

стася милославская

сотри пепел мой с потускневших страниц. в нашей сказке я чёрт, а не принц. океан приласкает луну, а потом он упустит момент и пойдёт вместе с нею ко дну... Волшебные краски - почти некромантия. Ловить на холсте отпечатки душ мотыльков, чей срок под Луной не больше пары ночей - излюбленное занятие Анастасии. Она закончила Дурмстранг, но всегда мечтала о Колдостворце. Её дом - Англия, хоть она не раз воображала себя на берегу Невы. Анастасия считала себя призраком, который чудом обрел плоть - такой же бестелесной, неуместной, чуждой.    В Дурмстранге холодно и одиноко. Насте хотелось бы оказаться хотя бы в Хогвартсе, раз таинственный Колдостворец их семье недоступен, но отец строг и непреклонен. Егор Распутин старше на пять лет. Он молчалив и мрачен и даже не здоровается с ней, хотя ни раз бывал в доме её отца, а она - в доме его отца. Юноша бледен и серьезен, он весь в учебе, что ему до младшекурсницы? Но его острые скулы отчего-то так волнительно выводить углем на бумаге, когда соседки по спальной крепко спят. Когда учеба закончилась, Настя вернулась домой, в объятую смутой магической войны Англию, где родилась и выросла, но которую никогда не чувствовала домом. Она бежала в свои картины - грустные, меланхоличные, живые. Там тихо порхали мотыльки и беззвучно шелестели листьями березы. Людей она почти не рисовала, а тех, что рисовала - никому не показывала, пряча блокнот с набросками углем подальше от чужих глаз.  Григорий Распутин, прибывший на Острова, был частым гостем в доме Долоховых. Настя осторожно поглядывала на веселого бородатого мужчину, который совсем не походил на своего брата, Егора, черты которого она знала до смущения слишком хорошо. Григория отец сватал к Анастасии и выхода, казалось не было, однако падение Темного Лорда заставило свадьбу отложить, а скорое заключение жениха в Азкабан и вовсе - отменить. Идея породнить два старых русских рода, впрочем, у патриарха семьи была сильна, а Егор - тот самый Егор, чей портрет со школьной поры скрывался в блокноте - внезапно прибыл в Англию. И хоть энтузиазма младший Распутин не проявил, Анастасия, выдумавшая себе миллион причин его мрачности и отстраненности, была уверена, что он так же счастлив, как и она сама    полная луна пляшет в ветвях терновника. волчьи ягоды каплями крови поставляют спелые бока её холодному свету. этого еще не случилось. но это случится. егор точно видел, как острые звериные клыки вонзаются в мягкую плоть и по крови расползается проклятие. он знает. но он ничего не сделает. снова. Свадьба назначена на сентябрь одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года. Настя чувствует, что все будет хорошо. ★ внешность менять по согласованию. ★ степень родства с антонином долоховым - на ваше усмотрение. ★ на момент игровых событий настя еще не оборотень, но по моей задумке - станет им. ★ покусает ее любовник егора, такие вот отечественные драмы. ★ from russia with love

---

ПРИМЕР ПОСТА

Пучины сурового моря ревели эхом морских чудовищ. Клокотали и выли, протяжно и глубоко, и в их беспроглядном мраке не было видно дна.
Древние звуки моря поднимались вместе с темными волнами и разбивались о черный отшлифованный обсидиан каменной кладки и разлетались пеной, которая была бледной и безжизненной, словно разлетевшиеся на лоскуты призраки.
Обсидиан крушил, давил, поглощал каждый звук древнего моря, не пропуская внутрь и не выпуская наружу ничего, а лишь принимая в себя всё, даже свет.
Там, внутри, за обсидиановой кладкой, жили чудовища - черные безликие твари, безмолвные, как и стены их обиталища. Они бесшумно скользили во мраке и тянули жадные мертвые руки к решеткам за которыми прятались их узники. Кто-то кричал, кто-то плакал, кто-то смеялся, и у всех не было лиц, а была лишь гримаса - безучастности, отрешенности, отсутствия. Как тюрьма и соглядатаи вбирали в себя всё, так эти несчастные истончались, словно заживо превращаясь в тени. Те, кто имел волю - сопротивлялись, но большая часть были словно звери в клетке зверинца - бродили из стороны в сторону без цели и смысла, забыв свои имена, цвет неба и вкус собственной крови.
Он скользил по этим коридорам - недоступный для чудовищ и лишенный выбора. Мимо колодца, куда боялся заглянуть, ведь там покоился не человек - там были заключены разбитые надежды.
Он видел чужую боль и чужие муки и знал, куда приведет его тонкая нить судьбы. В дальней камере сидел Гриша - он не кричал, не плакал и не смеялся. Брат его просто сидел в дальнем углу камеры и смотрел в отблеск луны в окне под потолком. Губы его шептали одно и то же - из раза в раз - но невозможно было разобрать, что именно. Он пытался пройти сквозь решетку, протянуть руку, но собственная бестелесность мешала ему сдвинуться с места. И потому оставалось лишь смотреть - каждый раз, снова и снова, без возможности ни узнать больше, ни разобрать шепот по едва заметному шевелению сухих потрескавшихся губ.

Егору казалось, что если он будет ближе к брату, то тревожные сны отступят, но это оказалось самообманом. Глупо было предполагать, что нить судьбы, которую удалось подхватить его воспаленному волшебному дару много лет назад, так легко развяжет узел и она падет с горла, словно волшебная висельная веревка, что рвется под весом невиновного человека.

Тогда Егор сдался, проявил слабость. Встал за котёл, зажег огонь, сварил зелье из листьев смородины, макового молока, слёз сносорога и крови нетопыря - чтобы спать без снов, забытым сном - и пил его каждую ночь, ибо не мог больше из раза в раз терпеть эти тяжелые сны про чёрных чудовищ. Он заглушил свой пророческий дар, закупорил его в бутылке с этим зельем и не думал об опасности, коею несет застывшая в венах магия и блуждающее по ним же сонное зелье, но с каждым днем сон становился ярче, прорываясь через молочную дымку к сознанию провидца, и тогда Егору приходилось пить все больше и больше зелья - последнюю неделю зелье обволакивало его рассудок даже вне сна. Брата поймали - судили, по законам чужой страны, которые он нарушил. И, хоть суда еще не было, Егор уже знал, какой будет приговор. И от того не ложился спать вовсе.

Маггловский Лондон был в тумане - но не по глупому стереотипу, а из-за зелья в крови. Егор шел куда несли его ноги - а несли его в единственный, кроме "Дырявого котла" знакомый ориентир - на вокзал Кингс-Кросс, откуда отправлялся поезд до Хогсмида. Он думал, что железные исполины, что ревели дымом и жаром. приведут его в чувство, но все происходило, словно в омуте памяти. У самой платформы Егор потерял контроль. Туман полностью завлек его поволокой и он потерял рассудок прямо на глазах у часового-маггла потерял сознание, медленно осознавая заторможенным разумом, что маггловская медицина не сможет вернуть его в чувство.

Странно, что это он предвидеть не смог.

Ваш персонаж:
Егор Распутин - сын русских эмигрантов. Профессор прорицания в Хогвартсе.

Пример поста

Пучины сурового моря ревели эхом морских чудовищ. Клокотали и выли, протяжно и глубоко, и в их беспроглядном мраке не было видно дна.
Древние звуки моря поднимались вместе с темными волнами и разбивались о черный отшлифованный обсидиан каменной кладки и разлетались пеной, которая была бледной и безжизненной, словно разлетевшиеся на лоскуты призраки.
Обсидиан крушил, давил, поглощал каждый звук древнего моря, не пропуская внутрь и не выпуская наружу ничего, а лишь принимая в себя всё, даже свет.
Там, внутри, за обсидиановой кладкой, жили чудовища — черные безликие твари, безмолвные, как и стены их обиталища. Они бесшумно скользили во мраке и тянули жадные мертвые руки к решеткам за которыми прятались их узники. Кто-то кричал, кто-то плакал, кто-то смеялся, и у всех не было лиц, а была лишь гримаса — безучастности, отрешенности, отсутствия. Как тюрьма и соглядатаи вбирали в себя всё, так эти несчастные истончались, словно заживо превращаясь в тени. Те, кто имел волю — сопротивлялись, но большая часть были словно звери в клетке зверинца — бродили из стороны в сторону без цели и смысла, забыв свои имена, цвет неба и вкус собственной крови.
Он скользил по этим коридорам — недоступный для чудовищ и лишенный выбора. Мимо колодца, куда боялся заглянуть, ведь там покоился не человек — там были заключены разбитые надежды.
Он видел чужую боль и чужие муки и знал, куда приведет его тонкая нить судьбы. В дальней камере сидел Гриша — он не кричал, не плакал и не смеялся. Брат его просто сидел в дальнем углу камеры и смотрел в отблеск луны в окне под потолком. Губы его шептали одно и то же — из раза в раз — но невозможно было разобрать, что именно. Он пытался пройти сквозь решетку, протянуть руку, но собственная бестелесность мешала ему сдвинуться с места. И потому оставалось лишь смотреть — каждый раз, снова и снова, без возможности ни узнать больше, ни разобрать шепот по едва заметному шевелению сухих потрескавшихся губ.

Егору казалось, что если он будет ближе к брату, то тревожные сны отступят, но это оказалось самообманом. Глупо было предполагать, что нить судьбы, которую удалось подхватить его воспаленному волшебному дару много лет назад, так легко развяжет узел и она падет с горла, словно волшебная висельная веревка, что рвется под весом невиновного человека.

Тогда Егор сдался, проявил слабость. Встал за котёл, зажег огонь, сварил зелье из листьев смородины, макового молока, слёз сносорога и крови нетопыря — чтобы спать без снов, забытым сном — и пил его каждую ночь, ибо не мог больше из раза в раз терпеть эти тяжелые сны про чёрных чудовищ. Он заглушил свой пророческий дар, закупорил его в бутылке с этим зельем и не думал об опасности, коею несет застывшая в венах магия и блуждающее по ним же сонное зелье, но с каждым днем сон становился ярче, прорываясь через молочную дымку к сознанию провидца, и тогда Егору приходилось пить все больше и больше зелья — последнюю неделю зелье обволакивало его рассудок даже вне сна. Брата поймали — судили, по законам чужой страны, которые он нарушил. И, хоть суда еще не было, Егор уже знал, какой будет приговор. И от того не ложился спать вовсе.

Маггловский Лондон был в тумане — но не по глупому стереотипу, а из-за зелья в крови. Егор шел куда несли его ноги — а несли его в единственный, кроме "Дырявого котла" знакомый ориентир — на вокзал Кингс-Кросс, откуда отправлялся поезд до Хогсмида. Он думал, что железные исполины, что ревели дымом и жаром. приведут его в чувство, но все происходило, словно в омуте памяти. У самой платформы Егор потерял контроль. Туман полностью завлек его поволокой и он потерял рассудок прямо на глазах у часового-маггла потерял сознание, медленно осознавая заторможенным разумом, что маггловская медицина не сможет вернуть его в чувство.

Странно, что это он предвидеть не смог.

Он всегда возвращался домой со службы поздно - там его не ждало ничего, кроме потухшего за день камина, скрипящих, будто стонущих половиц, заваленного бумагами и письмами рабочего стола и чертового Гобелена. Он старался не смотреть на него - даже мимолетно не бросать взгляда, когда пересекал гостиную, но иногда становилось невыносимо и самоконтроль трещал по швам: тогда он брал кресло, ставил его напротив стены с ободранными старыми обоями и смотрел. Взгляд - такой цепкий и всегда в фокусе - скользил по ветвям, изучая каждый лист и узор, каждое пересечение и по каждой фамилии, облизывая - от корней и до кроны. Она не была ветвиста и пышна, наоборот, если бы Тома попросили сравнить Гобелен с существующим деревом, ему на ум бы пришла ель.

"Они уничтожили себя сами, черт бы их подрал, ублюдков."

И каждый раз, когда взгляд достигал венца, он спотыкался о жирную жженную точку - черную говорящую агонию этого - его - Рода, которой был он сам. Она, словно распахнутый в беззвучном крике темный рот, не давала покоя. И всякий раз он резко вставал с кресла, царапая ножками давно измученный лак паркета, и без всякой магии срывал Гобелен со стены - лоскут за лоскутом, пока не оставалась голая штукатурка, щербатая, пожелтевшая и вгрызающаяся под ногти пылью...
Срывал, чтобы утром найти его вновь и снова не замечать - до следующего раза. До следующего приступа истерики.

Да, Том не спешил в родовое гнездо. Более того, он всегда отпускал кэб где-то в километре от дома, желая пройтись и проветрить голову. Почти никогда не удавалось именно "проветривать", но зато мысли укладывались по полкам, систематизированно сортируясь по папкам в сознании, маркировались и Лорд всегда мог вытащить нужную информацию в кратчайшие сроки. Этой технике он научился еще будучи студентом и она его никогда не подводила - не всегда можно выехать только на большом магическом потенциале.  Хотя, кого он сейчас обманывает - он же идет один по петляющей проселочной дороге - почти никогда. Ничего не выйдет без тренировок и дисциплины.
Когда он был лучшим в Дуэльном клубе, окружающие видели только, как он входит на арену и - следом - его триумф. Они никогда не видели, как ночами, пока все спали, он тренировался и благодарил свой статус старосты, позволяющий делать это после отбоя. Ничего не дается просто так - у всего есть цена. Не все ее просто знают.

Вот и сейчас он шел прогулочным шагом, даже не замечая, как сначала поднялся ветер, а вслед за ним начал накрапывать мелкий дождь - почти морось. Его мысли занимал затянувшийся перевод из Отдела ММС в более простой и сильно менее элитный Отдел РМП. Многих коллег это его решение шокировало и они начали строить гипотезы, но ни одна из них - даже самая смелая, не была близка к истинной причине этого перевода. Правду знал лишь его друг и шеф - Стеффан Розье и именно он - менее всего удивился и более остальных поддерживал чужие смелые и расчудесные версии.
У Тома катастрофически переставало хватать времени в сутках для качественного выполнения своих служебных обязанностей, не проседая в итоге там, где хранилось его сердце, честь и долг.

"Они дали мне оммаж, а я - обещал. Это важнее всего."

Но, как и любая огромная и полная живой номенклатуры машина, мало было изъявить желание, подписать его намерением и пустить на откуп чужим согласованиям. Нужно было еще запастись ангельским терпением, чтобы дождаться результата и дьявольской выдержкой, чтобы это терпение обрести. В любом случае, и то и другое уже было явно на исходе, но меньше всего оставалось времени. В сутках.

Он настолько глубоко погрузился в размышления, что уже даже не замечал дорогу - на ней Лорду был знаком каждый выступ, яма и лежащий камень, а если за сутки ее рельеф хоть как-то изменился, то в дело вступит ловкость и вестибулярный аппарат. Да, ему уже сорок, но тело все еще почти вдвое моложе и пока он в себе, а знания Кронк-а-Мора в нем - останется таким надолго.
Именно поэтому он не сразу замечает чей-то черный и смазанный темнотой силуэт, выбивающий из стройности витую, но строгую линию протянувшегося вдоль периметра забора, очерчивающего неухоженный осенний сад. Абрис этот был невысокого роста и явно стоял тут долго, ибо разворот плеч устал быть натянутой струной и как-то скис, а дождь промочил волосы - это Лорд видит, подходя ближе на десяток ставших враз бесшумными шагов.

"Девочка? Здесь? Одна? А, нет, с чертовым домовиком... Ну так естественно лучше. Хотя бы не так одиноко штурмовать ограду."

Еще несколько шагов и уже можно достать руку из кармана брюк и молча скастовать над ее головой невидимый зонтик. Обычных зонтов Лорд не любил и никогда их с собой не брал. Его не пугала вероятность промокнуть под дождем и он не чаровал даже такие - для себя. Обжечься об огонь, промокнуть под дождем, щуриться от яркости солнца - если все это отшлифовать магией, то что тогда останется, чтобы ощущать себя живым? К чему упаковывать себя до такой степени в комфорт? Чтобы приравнять к трупу? Магию он оставлял на более глобальное, а эти мелочи...

Но зонтик скастован, а Том еще на три шага ближе. Останавливается и молча смотрит сверху вниз  - исключительно из-за разницы в росте - на девушку и ее довесок - домовика. Прищуривается и слегка сдвигает пальцы - невидимый купол смещается, прикрывая от дождя и это неизведанное, но преданное чудо магического мира, стоящее рядом с ней с опущенными огромными ушами и не менее бездонными, чем болота недалеко от реки Трент, глазами, обращенными на подошедшего мага.

Лорд сразу понял, кто она: ее выдавали искусанные губы - отчего они слегка припухли, горящие вызовом глаза - готовые плавить скалы и в секунду распрямившиеся плечи - как только он подошел и она узнала его так же, как он ее - без лишних слов. Так они стояли с десяток секунд: смотря в глаза друг другу по тугой нагревающейся диагонали, а дождь как-то особенно шумно стал капать на кашемир его черного строгого пальто. Промелькнула шальная мысль, что надо бы снять его и накинуть на плечи этой девочки, но подобный жест скорее всего был бы понят неправильно, как неправильно поймут точно такой же жест одного маггловского лидера спустя десятилетия. И Том шумно вдыхает холодный и темный октябрьский воздух, невербально накладывая на нее сначала высушивающее заклинание, а после укутывая в потрескивающие согревающие чары - словно в шаль заворачивая всю.
А вызов во взгляде? Сколько он уже таких видел? А сколько их еще будет? Плевал он на это - важнее, чтобы племянница его друга не простудилась. С остальным будет проще разобраться.

- Долго стоишь? - он машинально перешел на "ты", даже не заметив, делая еще один шаг - невидимый - навстречу. Шаг, который, скорее всего воспримут совсем иначе, чем - как восприняли бы пальто на плечах. - И главное - зачем? Я же еще не написал твоему отцу.

И верно, Лорд не писал - сначала отложил на день, чтобы собрать мысли в кучу, а потом в Министерстве назрел очередной день демонстративной и активной работы и он попросту забыл про бег времени и смену чисел на календаре.

Рождество не приносило ни радости, ни удовольствия. "Это семейный праздник" — кричали из каждого утюга. Об этом намекали парочки, покупающие подарки своим детям, об этом говорили поспешно собирающиеся, чтобы не опоздать к ужину, коллеги. Об этом трубили каждый год, не оставляя шанса ни как-то проигнорировать этот праздник, ни забыть, что его следует отмечать с семьей. Я никогда не любил Рождество — просто очередное напоминание того, что я своей семье не нужен. И пускай спустя годы и пройденные жизненные этапы меня это уже слабо трогает, любовь к празднику так и не появилась. Украшенная ель не навевала ничего кроме тоски, ломящийся от еды стол намекал на будущую изжогу.

Я все равно не мог его пропустить, конечно. Как и каждый год до этого, я закупал подарки сквибам, которые остались в трудной ситуации, и тем, с кем я хорошо общался. Они были моей семьей, равно как и я был их. Времена изменились, но доверять людям не стало проще. К нам теперь обращались за помощью, но мне часто казалось что людей видеть в нас никто так и не научился. Знающие о нас магглы наблюдали за нами как за загадочными зверьками, волшебники чаще всего только раздражались, что такие как мы в принципе способны хоть чему-то их научить. Я думаю об этом — чтобы не думать больше ни о чем другом — когда появляюсь в нужном месте. Людей куда меньше, чем в прошлом году. Может, это означает, что нам на самом деле стало легче жить. Может быть, мой накопленный с годами пессимизм теперь играет против меня.

Барни находится сразу. Он всегда такой, яркий, привлекающий к себе внимание. За два года он сильно изменился, стал увереннее в себе, отрастил волосы — плечи расправлены, глаза смотрят прямо на собеседника. Я старался не задумываться об этом, вообще о нем не думать: какая разница, в конце концов. Какая разница, если мы уже разошлись, и он при каждой встрече напоминает о том, что возвращение наших отношений — это последнее, чего он хотел бы. Может быть, это и правильно, только думать об этом почему-то больнее, чем можно было ожидать. Как удар под дых от близкого человека. Хотя это было именно тем, что он сделал со мной.

Мерлин, это слишком сложно и это больше не имеет значения.

Я оказываюсь в своем старом кабинете спустя несколько бокалов шампанского. Это место мне больше не принадлежит, здесь совсем другие бумаги, отодвинутый стул и незнакомый запах. Я даже почти могу вспомнить, как зовут того человека, который занял мое место в ОПС. Но мне это не нужно. Я просто не хотел больше быть там, среди музыки и приглушенного света, постоянно натыкаясь на Барни и каждый замечая, отмечая, что он совсем не смотрит в мою сторону. Я просто старый дурак, наверное. Давно надо было простить и отпустить, и если первое я сделал, то второе давалось мне настолько нелегко, что кажется не давалось совсем.

И когда дверь кабинета открывается, я совсем не ожидаю увидеть его. Как раз потому что каждый наш разговор начинался с работы, а все, что ее не касалось, обрывалось совсем уж невежливо.

Я все равно позволяю себе слабо улыбнуться, подняв бокал в его сторону.

— С Рождеством.

Минерва Макгонагалл | Minerva McGonagall

Maggie Smith

Возраст: 62  года Чистота крови: Полукровка Лояльность: Орден Феникса Занятость: Декан Гриффиндора, профессор трансфигурации.

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

- Ты мне стала практически наставницей, когда я только начал преподавать в Хогвартсе. Совсем молодой, зеленый, практически только что закончивший школу. Раз уж Дамблдор доверял мне, то и ты доверяла. Помогла освоиться в первые месяцы, справиться с потерей, хотя бы пыталась. А я… что я… для меня такое отношение было чуждо. Я не подпускал никого к себе слишком близко. Но у тебя находились нужные слова, чтобы расположить к себе. В меру строга, в меру заботлива. Ты знаешь всю предысторию, о моих отношениях с Лили, почему мы расстались и как я её подставил. Пусть и неосознанно. Как ты к этому относишься, оставляю тебе на откуп. А вообще, предлагаю обсудить.

- Дух соперничества никуда не делся. Мы деканы два противоборствующих факультета. Меня сложно убедить в том, что Гриффиндорцы не виноваты в том, что они Гриффиндорцы. А такие же ученики, как и слизеринцы. Но тем не менее, ты взывала к справедливости. Хоть я и фыркал на эти заявления. Ты наставляла меня на путь истинный, хоть я этому упорно сопротивлялся. Я не рвался преподавать в школе, так уж вышло... Что приходится приспосабливаться к новой жизни.

- Я вижу наши отношения несколько ближе, чем выглядят. Вроде, наставник-ученик. Или ещё нечто близкое... Иногда я могу открыться, довериться тебе. Иногда мы можем попить чаю, как добрые соседи. Но все равно, я не могу полностью тебя подпустить, хоть и чувствую, что ты готова принять меня со всеми пороками. Это сложно, это небезопасно... Так или иначе, я буду оберегать тебя. Ведь мы имеем дело с самым сильным леггилиментом. И ты это понимаешь. Почему я это делаю.

- С убийством Дамблдора я отнял у тебя часть твоей души. Ведь ты доверяла мне, всей душой. А сейчас расколол её на части. Нам обоим нелегко. Ты считаешь меня врагом, хоть это и не так. На самом деле я твой союзник. И сделаю все возможное, чтобы ты вновь мне доверяла. Открыть правду на все. У меня уже есть план, как это сделать.

Гарри Олень Джеймс Поттер | Harry James Potter

Daniel Radcliffe

Возраст: 17 лет Чистота крови: Полукровка Лояльность: ОД, ОФ Занятость: студент Гриффиндора, 7 курс. Ныне в бегах

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

— Блэк и вы — оба сентиментальные дети! Вечно ноете, жалуетесь, как несправедливо обошлась с вами жизнь! Может быть вы ещё не заметили, но жизнь вообще несправедлива! Ваш блаженный отец был причастен ко всем несправедливостям!
— Мой отец был великий человек!
— Ваш отец — большая свинья!

Знаете, слава — это еще не все, верно, мистер Поттер?

Я не буду утомлять пересказом поттеровской биографии, ее и так все знают. Наш дорогой олень Поттер нынче одна из ключевых, сюжетных персонажей. Находится  в бегах, как и все Золотое Трио.
Наши взаимоотношения всегда были натянуты. Несмотря глаза твоей матери, ты ужасно похож на ненавистного Джеймса. Огромный диссонанс  в моей голове. Я никогда не гнушался поиздеваться над тобой, снять десяток-другой баллов, лишний раз напомнить какой ты заносчивый и высокомерный. Прям как твой отец.
Пока Дамблдор был жив, нам приходилось мириться с тем, что приходится видеть друг друга слишком часто.
Мне интересно поиграть непростые взаимоотношения Снейпа и Поттера. Как знакомились, как встретились, как я спасал вашу многострадальную задницу из неприятностей. Помимо трагичных, совсем не против и что-то комичное разыграть. Было весьма забавно наблюдать за тем, как вы с друзьями постоянно пытались уличить меня в чем-то. А потом ты влез, куда не следует…
У меня много тайн, скелетов в шкафу, идей и секретов, которые расскажу при личной встрече. У нас очень много дел, Поттер. Все расписывать не имеет смысла, так многое подлежит обсуждению.

Драко Люциус Малфой| Draco Lucius Malfoy

Tom Felton

Возраст: 17 лет Чистота крови: Чистокровен Лояльность: Формально ПС. А в реальности выбери сам Занятость: Студент Слизерина, 7 курс. Староста

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Биографию Драко, его взаимоотношения с другими студентами, учителями, семьей оставляю на откуп игроку. Решайте сами, думайте сами, иметь или не иметь.

Касаемо наших взаимоотношений, я вначале хочу оговорить, что Снейп никакой не крестный, а лишь друг твоего отца. Давайте оставим фанатские выдумки за бортом и придумаем свои.

Когда-то он последовал за Люциусом, став Пожирателем. Затем, стал своего рода, покровителем, помощником. Возможно, Снейп был вхож в ваш дом, пока Волдеморт не пал и его Дамблдор не объявил двойным агентом. Впоследствии наше общение свелось к «ученик-учитель». Но все равно, Северус наблюдал за ним… Он прекрасно знал, что ждет мальчика в такой семье.

Если не выделял, но готов был заступаться за Драко, если его обвиняли бездоказательно. Считал неглупым, способным волшебником. Несмотря на свое задиристое поведение, надменность и желание доказать свою исключительность (по мнению Снейпа), Северус искренне верил, что Драко сможет принять правильное решение в итоге.
Многое изменилось в его жизни, когда Малфой-старший не оправдал доверие Темного Лорда. Тот поселился в их доме. И в наказание за провал в Отделе Тайн, наказали именно Люциуса… когда Малфой-младший получил метку и задание – Убить Дамблдора. Снейп, несмотря на все попытки Драко все же выполнить поручение, уже  знал, что не позволит ему это сделать. Признался Малфою, что дал неприложный обет. Понимал ли Драко в тот момент, что его защищают? Заступаются.

В настоящее время в Хогвартсе правят Пожиратели. Драко ничего не остается, кроме как подчиниться, сделать вид. Или в реальности он думает, что все так и должно быть? Его отца не очень любят в обществе Пожирателей. Но Драко еще может доказать, что не сын своего отца… Только в какую сторону и кому.

Мне бы хотелось сыграть очень противоречивые, эмоциональные взаимоотношения. Скрытая помощь, поддержка, взаимопонимание. Где-то сближение, отдаление, конфликт и противостояние. Очень многое хочется обсудить. В текущем году настал сложный период. Конечно, Драко никто не трогает, не круциатит. Но насколько сам Драко в восторге от этой ситуации?

Гораций Слагхорн | Horace Slughorn

Tom Hanks

Возраст: Родился между 1882 и 1913 годами Чистота крови: Чистокровный Лояльность: Выбор за тобой Занятость: Профессор Зельеварения, декан Слизерина

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Я не буду подробно расписывать биографию Слагхорна, она есть в википедии. Сосредоточусь на том, что нам предстоит.
Откровенно говоря, ты меня просто бесишь и раздражаешь. Считаю тебя трусом, который прожил всю жизнь в бегах, вместо того, чтобы помочь в битве с Волдемортом. Да, Дамблдор считал, что ты не виноват, а я… Умом понимаю, что ты не виноват, но просто взбешен, ослеплен ненавистью. Не могу принять тот факт, что когда-то, хоть и косвенно поспособствовал бессмертию Темного Лорда. И всей этой войне.
Не так просты оказались те самые дети из влиятельных семей, не так просто тебя пытался завербовать Темный Лорд. Ты хотел бы уйти из школы, вновь податься в бега. Но я не позволил бы. Здесь ты будешь в большей безопасности.
Наши отношения были сложны еще в прошлом учебном году, когда ты занял пост профессора зельеварения. Возможно, из-за того, что выделял славного Поттера. Не сразу, но я понял почему.
Ты являешься деканом Слизерина, и я не скажу, что это выгодная позиция. На сегодняшний день тебе придется принять правильную сторону. А мне постараться отпустить свои предрассудки… Какая из сторон правильная, решать только тебе. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы помочь определиться. Но выбор, конечно, же за тобой.
Что решит Слагхорн в итоге, м? Все еще боится или нет. Мне очень хочется сыграть эти метания, не исключено, что мы придем к тому, что будем знать друг о друге больше, чем кто-либо. Ведь, когда-то я тоже совершил непоправимую ошибку.

Мадам Поппи Помфри | Madam Poppy Pomfrey

Jennifer «Gemma» Jones

Возраст: 60 + Чистота крови: Полукровка Лояльность: Орден Феникса Занятость: Школьный целитель Хогвартса

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

— Поппи очень преданный целитель школы Хогвартс и очень способный. Она могла бы стать великой целительницей, но предпочла лечить учеников и учителей школы. Возможно, по просьбе Дамблдора или личной инициативы, из привязанности к школе и учителям, с которыми давно знакома.
— Интеллигентна, изящна, манерна. Получила хорошее образование и воспитание в детстве и юности.
— Поппи доверяют. Она никогда не задает лишних вопросов, всегда сдержана и собрана. Но если вывести из себя, может удостоить грубым словцом. Она не особенно выбирала выражения, когда называла Локхарта учителем-неумехой. Она посвящена во многие тайны учеников, например когда-то была осведомлена об особенности Римуса Люпина в годы его учебы. В общем, везде, где может понадобится ее помощь.
— Она почти никогда не покидает больничное крыло, чтобы всегда быть на месте и помочь. И нет, Поппи не тень больничного крыла и школы, она редко оставалась в стороне, когда ученикам и Хогвартсу угрожала опасность. Она всегда была готова оказать медицинскую помощь, если будут в ней нуждаться.
— Поппи храбрая женщина. В нынешнее время ее услуги понадобятся, как никогда. Не только новые учителя способны покалечить учеников, но и они сами… Ведь они фактически разделились на два лагеря. Поппи не гнушалась оставить подольше на больничной койке многих учеников, чтобы те избежали новых наказаний, придумывая  новые предлоги. Она могла бы и высказать все, что думает по поводу новой власти, но… боялась, что это навредит ученикам и учителям.
— Снейпа она помнила с ранних лет, с его первого дня в школе. Учитывая пристрастие Северуса к зельям и темной магии, он был едва ли не частым гостем в больничном крыле. То ожоги, то порезы, то еще какие-то магические ранения. Как и ко многим ученикам, относилась с особым трепетом.
— Она промолчала, лишь снисходительно вздохнула, когда узнала, что Северус сначала вступил в ряды Пожирателей, а потом стал человеком Дамблдора. Она доверяла Дамблдору, поэтому пришлось доверять и Снейпу. За столько лет они притерлись друг к другу, Северус иногда помогал с зельями, лекарствами для больницы, если была в этом нужда.  Сейчас тебе в этом помогает Слагхорн (возможно).
— После убийства Дамблдора умерла целая эпоха, и ты это хорошо ощущала. Умерла вера в того, кому ты доверяла. Но ты же примешь вместе с нами бой за Хогвартс?

Аберфорт Дамблдор | Aberforth Dumbledore

Ian McKellen

Возраст: 113 лет Чистота крови: Полукровка Лояльность: Орден Феникса Занятость: Владелец трактира «Кабанья Голова» в Хогсмиде

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

• Аберфорт – младший брат Альбуса Дамблдора. Один из первых, кто вступил  в Орден Феникса. По сей день числится в нем, но всегда остается в тени. Все эти годы является владельцем трактира «Кабанья голова» в деревне Хогсмид.
• Аберфорт стал еще одним шпионом  Ордена, но негласным. В трактире много кто ошивался, поэтому было много разговоров, которые передавались Альбусу. Это заведение пользуется дурной славой. Там регулярно собираются темные личности для разных дел. Никто не знал, чей это трактир. Жил Аберфорт там же, практически забросив городскую квартиру.
• Именно в этом трактире было первое собрание ОД. Возможно, что Аберфорт доложил об этом своему брату, чтобы был готов к козням своих детишек.
• Именно Аберфорт поймал тогда Северуса за подслушиванием пророчества Треллони. Рассказал ли он Альбусу? Скорее всего. Снейп тогда был человеком Темного Лорда.
• Ныне трактир существует до сих пор. В силу того, что доступ в Хогсмид с недавнего времени закрыт,  в трактир наведывался иногда патруль Пожирателей, а так же местные. Вскоре Аберфорт мог его вообще закрыть.
• Между трактиром и Хогвартсом есть тайный ход. В трактире – за портретом их сестры,  в Хогвартсе – в Выручай-комнате. Не исключено, что ОД рано или поздно его обнаружит.
• По просьбе Альбуса приглядывал за Гарри через зеркало Сириуса.
• В свободное время разводит коз. Когда-то обвиняли в том, что использовал непростительные заклинания на них. Возможно, из-за газет и ушел в тень.
• У него добрая улыбка, как и у брата. Но за ней скрывается весьма противный характер.
• Был ли Аберфорт близок со Снейпом? Знал ли о проклятии брата и его скорой смерти? Насколько осведомлен о делах Ордена, ни разу не являясь ни на одно собрание. Полагаю, тут есть над чем поработать.

По-хорошему это все за него должен был делать отец. Но тот, в силу того, что находился не в Хогвартсе, да и нужен Темному Лорду, не смог бы помочь сыну. Не исключено, что Драко получит новое задание от Волдеморта, Северусу хотелось бы это узнать раньше, чем кто-то погибнет от руки ученика. Хотелось бы верить, что мистер Малфой не случайно интересуется своей судьбой, не из-за благосклонности Тёмного Лорда. Практически на лбу у слизеринца все написано. Но все равно, Снейп не может быть до конца уверен, что это не умелая игра, он не знает, на чьей он стороне действительно. Не может быть до конца откровенен с ним.
Однако своих намерений скрывать не станет. Кроме того, не соврал ни слова. Для Драко, как для Пожирателя очень важно понимать, насколько все серьезно... И если после провала задания еще жив, значит не все так уж и плохо. В конце концов, Темный Лорд врядли станет убивать своих соратников в разгар войны. Если им есть, за что бороться.

— В данной ситуации ваша мать поступила, как разумная женщина, предполагая, что в таком сложном задании вам потребуется помощь. Хоть вы ее и всячески отвергали, — он вскинул бровь, указывая на стул перед своим столом, — Садитесь, мистер Малфой. Этот разговор не на пять минут. От вас все же потребуется некоторое усилие, чтобы вас и вашу семью не убили до конца года, — прозвучало резко, но Северус говорил на чистоту. Без лишних иллюзий на безоблачное небо над головой. В конце концов, Темный Лорд все еще не доволен Люциусом. И планирует, вероятно, пользоваться его домом  и семьей столько, сколько нужно.
Не получил ответа? У Снейпа нет, увы, другого объяснения, учитывая, что оно действительное. Возможно, он слишком утрировал, что его убьют сразу... И у Драко был бы шанс показать себя. А вот Малфой-старший так и сидел бы в Азкабане.

— Какой ответ вы ожидали от меня услышать? Что я решил забрать все лавры себе у вас? Ответ такой, каким вы его услышали. Если требуются уточнения, я вас слушаю, — произнес Снейп ровными тоном, ему нечего больше добавить к уже сказанному.

— Все то же, что уже обещал вашей матери. Направлять, помогать, поддерживать в том, что вам не по силам сделать одному. Конечно, если вы, хоть на минуту сможете отбросить свою гордость и прийти, посоветоваться, как со старшим. Не пытаться геройствовать, если вы понимаете, что это может вам навредить, — Северус не предлагал выполнять за него, а всего лишь посоветоваться, пока дело не дошло до критической точки. Он чувствовал, что такими темпами к этой точке подберется сам Драко. Надежда на благоразумие юного Пожирателя все еще теплилась в черной душе Снейпа.
Это важно и как директору школы. Учебный год не успел начаться, а недовольные уже появились, которым приходится лишний раз объяснять правила поведения в Хогвартсе. Пока Пожиратели лишь наблюдают, но вскоре пойдут и наказания, которые Северусу хотелось бы предотвратить.

— Это должен был делать ваш отец. Но... он там, а вы здесь. Поэтому данную помощь предлагаю вам я. Как вы считаете, мистер Малфой, это нужно вам? — спросил Северус снова. Посещали смутные сомнения, что Люциус сделал бы это так же. Снейпу по сути наплевать на то, как Малфой-младший соответствует требованиям чистокровного рода, Пожирателям смерти... Хотел, чтобы Драко сам решил, что ему делать в данной ситуации. Северусу лишь остается осторожно направить это решение в нужное русло.