Доркас молчала. Молчала, когда всех орденцев собрали в штабе, чтобы обсудить арест Дамблдора. Молчала, когда разразилась буря после того как он был осужден. Молчала, когда горячие головы сразу начали планировать его освобождение. Молчала даже когда Аберфорт объявил, что принимает руководство на себя. Только криво усмехнулась и дальше только слушала.
У них с Альбусом всегда были непростые отношения. Сразу как Доркас поняла, что он тянет в орден молодняк. Ну еще бы, всегда легче искать потерянный кошелек под фонарем, а не там, где на самом деле потерял. Там светлее и приятнее. Вот и Альбус искал свежую кровь в Хогвартсе. Пока он только присматривался к ученикам, а потом, когда они шли куда-то на стажировку, указывал на них тем, кто мог завербовать, еще ничего. Но когда он затянул к ним несовершеннолетнего, Доркас взбунтовалась. Впрочем, толку от этого не было. Альбус ее не послушал, и через месяц родители хоронили мертвого семикурсника.
Тогда Доркас сказала Альбусу все, что думала о нем, о его организаторских способностях и его эгоизме. Присутствовали при этом только "старички" из числа тех, кто пришел в Феникс первым. Еще немного, и она могла бы хлопнуть дверью и показательно уйти, но Доркас никогда не лезла в бутылку. Вылезать оттуда очень тяжело и неудобно. Поэтому она осталась, но ее противостояние Альбусу стало более явным.
Из всех орденцев ее больше всего интересовало мнение Аластора, но Доркас не пошла к нему первой. Зная друга как облупленного, она понимала, что ему нужно время, чтобы все это пережить, успокоиться, впасть в секретное и тайное уныние, довести мысленно ситуацию до стадии: "Я все возьму на себя и, возможно, умру при этом"... Вот тогда и наступит самый продуктивный момент для разговора.
— Могла. Как раз место подыскала на ривьере, но тут — упс — закрыли границы, — отозвалась Доркас. — Так что придется копошиться в болоте. Подарить тебе резиновые сапоги и непромокаемые кальсоны с начесом?
Домик, в котором они встречались, был заброшенной сторожкой лесника. Дора обычно использовала его, если нужно было откуда-то быстренько и тайно свалить. Вокруг была только пара магических контуров, которые давали понять, подходил ли кто-то к дому в ее отсутствие, и сигнализировали о гостях, если она сама находилась внутри. Была в сторожке и печь, но она ее не топила, чтобы дым не выдал присутствие человека.
В центре стоял стол, сколоченный из грубо оструганных досок, вокруг — четыре табурета. Сейчас на столе лежало несколько бумажных пакетов и стоял большой термос, а Доркас, периодически затягиваясь сигаретой, лежавшей на щербатом блюдце, изображавшем пепельницу, быстро делала сэндвичи с мясом.
— Заходи, гостем будешь. Как всегда, с утра не жрамши? Давай к столу. Я в одном хорошем месте отбивных прихватила, еще не остыли.
Одета она была откровенно по-магловски — тяжелые высокие ботинки на меху, черные теплые лыжные штаны и куртка с подстежкой из овчины.
— Как жизнь молодая? Как там Крауч поживает с его интересными идеями? Новенького ничего нет?
