Город вонял.
Это ужасное зловоние доносилось отовсюду — из таверн, где мужчины упивались элем, громогласно хохотали и стучали кулаками по дубовым столам, а после выходили, чтобы справить малую нужду или проблеваться здесь же, в ближайшем переулке; из конюшен, откуда конюхи выгребали навоз и складывали близ деревянных настилов; из луж, куда выливали ночные горшки и остатки протухшей еды местные хозяйки; и, конечно, из порта, где воняло больше всего — рыбой, гнилью, солью и потом. Невозможно было спрятаться от удушающего смрада, казалось, что он плотно въелся и подбитый песцовым мехом дорожный плащ, и в плотную ткань камзола, и даже в тонкую шелковую сорочку. Это сводило с ума.
Их было двое, прибывших на закате дня путников, слишком неприметных, чтобы людской глаз, мазнув по их фигурам, мог запомнить хоть что-нибудь существенное. Они миновали один, второй, затем и третий постоялый двор, чтобы спуститься к воде, и уже там остановиться в полузаброшенном сарае, облюбованном крысами и — изредка — пьяными бродягами. Когда закрылась разбухшая от сырости дверь, тот, что пониже, снял капюшон, позволив снежной гриве волос рассыпаться по спине и плечам. Его спутник последовал примеру товарища и явил призрачному лунному свету, проникающему сквозь щели в крыше, хмурое мрачное лицо. Волосы его, иссиня-черные, были собраны в тугую косу.
— Ну и дыра, — процедил высокий.
— Дыра, — согласился низкий. — У нас есть другой выбор?
Высокий предпочел промолчать. Вдвоем они разгребли мусор и скинули на пол дорожные мешки, снятые со спин лошадей. Благородные кони были отпущены несколькими часами ранее, до того, как впереди показался город. О них можно было не волноваться, животные, живущие рядом с эльфами, было намного умнее, сильнее и выносливее, чем их собратья, которым не посчастливилось обитать во владениях людей.
Вскоре сели трапезничать. Еда была скудной, не чета той, что подавали во дворце правящего короля Благого двора, но вполне сытной — дорожные галеты, вяленое мясо, фрукты и овощи. Даже сладости, хмурый эльф молча подвинул деревянную коробку с засахаренными орешками и буркнул:
— Ешь. Я не хочу.
— Морохир, ты слишком заботишься обо мне, — светловолосый эльф рассмеялся, однако охотно закинул в рот парочку орешков.
Морохир из Дома Бархатных Сумерек скупо улыбнулся. Затея не нравилась ему с самого начала, а сейчас, когда прибытие во Фрайбург прошло необычайно гладко, тревога не оставляла его. Его Высочество принц И`ньяру сказал, что оставил пару весточек их друзьям, на случай, если что-то пойдет не так. Не то, чтобы Морохир не доверял другу детства, нет. Он просто знал, что И`ньяру бывал ужасно упрямым. А еще любил лгать.
Ночь провели в жалкой хибаре. Наутро пошел дождь, налетевший с моря ветер тряс несчастный домишко, они решили остаться здесь, а на разведку отправиться ближе к вечеру. Та слепая старуха из деревушки близ Торнхейма клялась и божилась, что ее внучок Атли как перебрался три зимы назад во Фрайбург, так с тех пор только одно письмо от него и пришло, а больше старая ничего не знает. И`ньяру сжалился и оставил полубезумной бабке ее жалкую жизнь, и хоть ничего толкового больше узнать не удалось, этого было достаточно.
Как оказалось позже, за "хорошим добрым мальчиком" Атли тянулся длинный, а иногда и кровавый след. Старуха с пеной у рта отстаивала честь любимого внука, а на деле Атли оказался прощелыгой, мошенником и заядлым потаскуном. По пути во Фрайбург И`ньяру и Морохир нашли сразу четырех его бастардов, а еще добрый десяток обманутых людей — Атли не гнушался ничего, обносил любой мало-мальски приличный дом, воровал у лавочников, не платил за выпивку и еду в трактирах, и имел особую слабость к азартным играм — единственному занятию, в котором ему везло. Одним словом, послужной список поганца был внушителен, но И`ньяру волновало другое.
Атли был потомком человека, который вызвался сопроводить королеву Амерасу до границ леса. И, судя по хвастливым пьяным россказням, эта история стала семейной легендой, которой вор и мошенник Атли не стеснялся хвастаться направо и налево.
— Сюда.
Морохир безошибочно выбирал направление, И`ньяру следовал за ним. Стоял ранний вечер, народу в городе прибавилось, на эльфов все также не обращали внимания. Причиной тому служили две серебряных цепочки, по одной на брата, которые имели свойство скрывать все, что смертным видеть не положено — и острые ушки, и слишком смазливую внешность, и даже легкий, почти танцующий шаг. Меж тем, принцу и его другу пришлось заглянуть в несколько трактиров прежде, чем в неразберихе из грубой брани и проклятий они услышали не только нужное имя, но и получили верное направление.
Ну, относительно верное.
— Идите вы оба в задницу, как и этот пустобрех, провались он сквозь землю! — дорожная женщина в грязном переднике потрясала грязной деревянной кружкой. — Надеюсь, одна из этих шлюх наградит его сифилисом, и Атли, наконец, помрет! Тьфу, чтоб ему пусто было!
"Эти шлюхи" обитали в местечке с поэтичным названием "Красная лилия". Еще на подходе к заведению И`ньяру почувствовал сильный запах благовоний, эфирного масла и духов. Откровенно говоря, от дикой мешанины запахов его уже слегка мутило, не говоря уже о количество железа вокруг — в конце концов, дело рисковало приобрести неприятный оборот. Однако отступать от задуманного И`ньяру не желал. Иначе ради чего они собрались в такую даль?
— Приветствую, добрые господа! Приветствую в "Красной лилии"! Не проходите мимо, у нас лучшие девочки в городе, ласковые, юные, нежные! Светленькие, как первый снег, огненно-рыжие, будто пламя, и черноволосые, как обсидиан!
Женщина, которая пела дифирамбы местным жрицам любви, оставила свою красоту в прошлом. Сейчас ее продолговатое лицо хранило на себе лишь тень той прелести, которая была когда-то — чего уж, говоря откровенно, на вкус И`ньяру она была безобразна в своем желании спрятать черноту зубов за вызывающе-алой помадой, а поувядшие прелести за белой как снег пудрой. Тем не менее, он кивнул, давая возможность Морохиру первому переступить порог борделя. Следом принц зашел сам и опешил.
Внутри было невероятно душно. Среди газовых занавесок расхаживали туда-сюда девушки, бандерша не обманула — разнообразие и правда было такое, что глаза разбегались. Морохир напряженно пыхтел, И`ньяру деликатно кашлянул и отвел глаза, когда мимо продефелировала красотка в широких атласных штанах. Ее острые груди прикрывало ожерелье из разноцветных камней.
— Сюда, господа, прошу вас, сюда! — не унималась женщина. — Пожалуйста к окну! Сейчас вам принесут выпить — вина или эля?
Яду, подумал И`ньяру. Почему-то он был уверен, что Морохир с ним солидарен.
Не получив ответ, бандерша нисколько не смутилась. Не прошло и минуты, как гостей усадили, пара девок приволокла им целый штоф вина и какие-то закуски. К счастью, главная жрица любви — или смотрительница за развратом, тут уж как посмотреть, — скрылась, решив, что дальше дело за малым, новенькие выпьют, а уж с какими девицами проводить ночь, решат по ходу.
— Я хочу осмотреться, — И`ньяру постучал указательным пальцем по столу.
Морохир неодобрительно хмыкнул. Возразить ему было нечего, принц просто встал и скользнул мимо шедших к их столу веренице полуобнаженных женщин. Еще на входе он заприметил лестницу на второй этаже, скорее всего, так находились комнаты удовольствия. Увернувшись от чьих-то липких объятий И`ньяру столкнулся нос к носу с девушкой и вместо извинений вдруг спросил:
— Там, наверху, клиенты? Я потерял своего друга. Помоги его найти.
Он сунул руку в карман плаща и извлек золотую монету. Помахав ею перед лицом девушки, принц повторил:
— Ну так что, поможешь?
Где-то за его спиной недовольно рычал Морохир, один из самых храбрых воинов Благого Двора, теперь готовый капитулировать перед горсткой прекрасных соблазнительниц.
