oleg sheps
✦ battle of the psychics ✦

---

Олеж, я считаю, время отринуть. Отринуть всё и придти сюда играть. Иначе какой мне смысл звонить маме и спрашивать у неё, кто самый сладкий пирожок? Только чтоб посмотреть, как ты бесишься, но делаешь вид, что пофиг вообще.
Опекать как вторая мамочка и гладить носочки и рваные пиджачки (пытаться их зашить?..) и при этом прикалываться на камеры, пытаясь довести тебя, невозмутимого, до белого каления. Ну и в целом - напомнить, кто из нас самый классный медиум России (конечно, я).
И всё это на фоне незамутнённой и прекрасной братской любви, а взаимные подколки - это же база. Потом можно будет ходить после съёмок со сложными щами два дня, делая вид, что не замечаем друг друга в одной квартире, а потом молча сесть играть в приставку. Сурово так, по-мужски. Кто проиграл - готовит целую неделю.

Хочу поиграть и детство, и юность, и попытки привести Олежку в порядок для телевижена, и первые попытки младшенького бодаться, а старшенького - в ответ - кусаться. И Битвы разные, и Самару. Съёмки, мистику, обычную повседневную жизнь. Ссоры-примирения. Попытки Сашки смириться с тем, что он уже ближе к концу звёздного пути, а Олег - только в начале, но и гордость, конечно. Сложные эмоции.
По сюжету у нас с Соней так - экстрасенсы постанова, но у нас с ней проклюнулись настоящие способности и мы с этого совсем ашалели. Можешь присоединиться к этому сюжету или придумаем что-нибудь другое;

---

Ну и по стандарту - пишу от третьего лица, без лапслока и не то, чтобы часто, но в целом подстраиваюсь под соигрока, в том числе и по стилю написания. Вообще не против попробовать разные всякие штуки. Люблю обсуждать игру и всякое, шуточки мемы, но это всё очень опционально и необязательно, конечно же. Если хочется - хоть чуть-чуть - надо пробовать, я тебя очень жду.

---

пример вашего поста

Очередная утомительная поездка в какие-то дальние курмыши, куда нужно ехать несколько часов на студийном минивене — не то, чтобы поездка класса люкс. Саше уже начинало казаться, что вся его жизнь – это бесконечные путешествия по задворкам цивилизации. Немного чувствовал себя кочевником, что-то из времён монголо-татарского ига. Могут налётчикам и дань заплатить, а могут и по кумполу настучать – всегда немножко лотерея. Но шоу маст гоу он – при любом раскладе нужно делать физиономию кирпичом и изображать из себя крутого экстрасенса.
На самом деле Саша ужасно устал, хотя и пытался делать вид, что он ещё ничего и вообще никуда не делся после победы в своей Битве, всё ещё на слуху. Не из тех экстрасенсов, кого забыли за год даже более-менее преданные фанаты. Это раньше бабки-ведуньи в одиноких избушках среди леса сидели и варили куриные лапки, а в нашей реальности экстрасенс – это бренд. Бренд — это деньги, это продаваемость. А значит, нужно поддерживать имидж и торговать лицом, пока есть такая возможность. Телеканал до старости его кормить не будет, фанатская слава – дело такое, сегодня есть, а завтра нет. Получается, всё нужно успеть, пока имя ещё на слуху, и поддерживать известность любыми способами.
Пускай это всё уже немного о с т о п и з д е б е н д и л о.
Но он, как классический Стрелец – не иначе – идёт к своей цели уверенно, не обращая внимания на мелкие и даже средних размеров трудности. На то, что от постоянного недосыпа полопались кровяные сосудики в глазах и, если не надевать линзы, то они будут совсем красные, а так – только голубой цвет линз усиливают. На то, что иногда хочется на всё забить и просто жить своей собственной жизнью, как ему всегда хотелось. В яркой, сияющей, успешной Москве, среди известных людей, наслаждаясь всеобщим обожанием. К сожалению, как и любому приезжему, ему ничего не достаётся на блюдечке с голубой каёмочкой.
Он и приехал-то в Москву с одной старой сумкой и всего одним приличным пиджаком. И то потом выяснилось, что такие пиджаки носят только чушпаны из провинции, сам же над ними теперь стебётся. К счастью, чувство юмора никогда не подводило и позволяло держаться на плаву. Всё приходилось узнавать постепенно, идти маленькими шашками, рисковать. Рисковать вернуться обратно в Самару под мамино крыло, с её всепонимающим (расклывающим на двое, хлестким) «ну ничего, попробуй что-нибудь другое». Рисковать наткнуться на непонимание и хейт. Рисковать всё больше, по мере того как приобреталась известность — своим, уже более-менее, известным именем.
Так уж получилось, что телевидением он грезил с малых лет. Начинал с КВНа, как и многие до него. Представлял, как он попадёт «в ящик», все его будут узнавать на улице и просить автографы. Правда представлял себе не так, как оказалось на самом деле, не в мистической программе про экстрасенсов с бесконечным чесом по дальним деревням и весям и сомнительной репутацией. Но – тут уж как получилось, уже за это стоило бы благодарить судьбу. И сашину упорную баранью целеустремленность. Да и не так уж это мало – все праздники и выходные мелькать на государственном телеканале с завидным упорством. Всё, как и хотел – строил карьеру. Ни семьи ни детей – никаких отвлекающих факторов. Всегда казалось, что это ещё успеется, главное – закрепиться на телевиденьи, заработать побольше денег, пока его ещё приглашают, не до старости же он будет кататься по селам. Но вот уже приходится красить шевелюру в черный, потому что полезли седые волосы, и вдруг выяснилось, что ему уже совсем не двадцать семь.
— Саш, может как-нибудь повзаимодействуете, а Коля поснимает? – вырвала его из раздумий помощница редактора, Лена. Они ехали сегодня в минимальном составе, так как путь был не близкий, и при этом обернуться хотелось за один день, чтобы не ночевать на каком-нибудь сомнительном сеновале.
— Конечно, – медиум выдавил из себя не слишком убедительную улыбку и пересел поближе к Соне Егоровой, с которой они должны были сотрудничать на съёмках.
К Соне он относился трепетно с самого первого дня знакомства. Конечно, в первую очередь она казалась ему очень красивой, и Александр не стеснялся помянуть это комплиментом каждый раз, когда её видел. Что поделаешь, если это такой бросающийся в глаза факт? Даже жаль было, что они так редко сталкиваются на съёмках, что пообщаться не получается от слова совсем, да и времени на это нет. Хотя сейчас – казалось бы – беседуй не хочу, но все как будто уставшие не меньше него. Да и оператор с камерой не вдохновляет на личные разговоры.
— Ну что, какие ощущения, Сонь? Предвкушаешь? – поэтому будничным тоном интересуется Саша, намекая, конечно, на экстрасенсорные ощущения. Лично у него было одно ощущение – сонливость, но он мужественно держался, больше рисуясь на камеру. Не хотелось опять натыкаться по всему интернету на всякие неприятные комментарии, хотя их, конечно, тоже не избежать. Слава она такая.
«Каждый достойный практик с другим может сработаться», как-то сказала Соня в ответ на вопрос, нравится ли ей работать с Сашей. Он это запомнил точно слово в слово, хоть и сказано было давно, память у него была отличная. Это было приятно вспоминать — в их мелком экстрасенсорном гадюшнике хорошее отношение вообще было редкостью, но им с Соней ещё как-то удавалось держаться. Наверное, как раз потому, что и виделись редко.
— О, кстати, — медиум похлопал себя по карманам и достал из внутреннего кармана пиджака небольшую аккуратно запакованную коробочку. — Это тебе, подарок.
Саша часто дарил коллегам всякие приятные безделушки — просто так. Вряд ли кому-то пришло бы в голову, что он подлизывается, учитывая, что его поведение, он и сам это знал, зачастую оставляло желать лучшего. Но, как бы ни было странно, ему было приятно радовать людей, угадывать их как какое-то замысловатое заклинание. Для Сони он приготовил маленькую черепашку-оберег из оникса и заговорил от сглазов и дурных воздействий. Не то, чтобы сам в это так уж верил, но хуже-то точно не будет. Подарки все любят, ну, за небольшим исключением. А оставить кому-то свой подарок — в качестве напоминания о своем существовании — это еще и полезно.

justin (justinian-theophil-georg) pridd
✦ gleams of aeterna ✦

---

Старший сын Вальтера и Ангелики Придд. Граф Васспард, что должен был стать следующим Повелителем Волн и герцогом Приддом.
Но не стал. 
История этой короткой, но яркой жизни затеряна где-то между дворцовых сплетен, тишиной васспардских озер и запахом пороха. И это неудивительно, ведь ваш монсеньор сам Первый маршал Талига, а значит армия обязана была стать и вашим вторым домом - но едва не стала могилой, причем по вашему же желанию. Не случилось - Рокэ Алва спас вас, буквально заставил жить дальше, не спрашивая причин и объяснений. Очевидно, не желая слишком давить, а потом  спрашивать стало и вовсе некого.
История загадочной гибели графа Васспарда могла бы лечь в основу детективного романа  в духе Агаты Кристи, но давайте все же сделаем иначе. 

Во-первых, вы не погибаете. Серьезного ранения и помощи из вне должно быть достаточно, чтобы надолго вывести  из большой талигской игры.
Во-вторых, что касается заказчиков и исполнителей покушения - можете выбрать любую версию (в группе нашего обожаемого автора есть целое расследование). 
В-третьих, легендарная во всех смыслах картина. Нет, ее не было. Совсем не было. Слухи распускали братья Ариго с определённой целью. Зачем и почему обсудим лично.

Что касается всего остального - от влюбленности в Катари до причин попытки суицида вы вольны выбирать сами. 

Очень жду вашего появления, граф Васспард, нам есть о чем поговорить и о чем поспорить. А заодно выйти на след тех, кто затеял интриги против Приддов и Окделлов. 
Обещаю даже не сразу бросаться перчатками, но это не точно.

Послание от вашего монсеньора: "вот Ричард, вот Ирэна. Ну и, конечно, я. И мы все очень тебя ждём.
В нашей игре ты выжил, хоть и был тяжело ранен. Рокэ об этом не знает — будет интересный такой сюрприз прямо в игре. Обязательно это с тобой сыграем. Очень хотим на троих с Ричардом отыграть накал страстей и драку за папу эра: представь себе, у Рокэ с Ричардом всё и так не очень просто, а теперь добавится ещё и Джастин, которого Рокэ так и не смог забыть и до сих пор винит себя в его предполагаемой гибели.
(Я люблю вас обоих, но разве ж вам это докажешь...)
Важное: заявка не в пару, отношения у нас с тобой (впрочем, как и с Ричардом) сугубо дружеские.
Каст бодрый, пишем активно. От себя предлагаю 3-5К символов и пост примерно раз в неделю-полторы"

---

Важно! Играем АУ-версию, где Джастин Придд служил оруженосцем не у графа Рокслея, а у герцога Алвы. В остальном история таже.
Дополнительная информация: с меня пост раз в две - три недели, без птицы-тройки, в третьем лице, упоротые шутки за триста в нашей группе и, по желанию, обсасывание канона. С вас желание играть, курить ту же траву, не пропадать и пост в таком же, примерно, темпе. Можете попробовать даже доказать мне, что ваш батюшка был совсем не при чем в восстании Эгмонта. А заодно, что оруженосец из вас куда лучше меня. 

---

пример вашего поста

Каменная мостовая под копытами Соны знакома до последнего выщербленного булыжника. Толстые стены, подходящие больше для оборонительной крепости, нежели обители Создателя, всё так же мрачно опоясывают приличных размеров территорию бывшего аббатства, четыреста лет назад ставшего, с легкой руки Узурпата, школой для оруженосцев.
Лаик.

Л-а-и-к.

Одно только слово горчит на языке, царапает горло, забивается в лёгкие вместе с погустевшим, промозглым воздухом. Дику приходится даже развязать завязки плаща и расстегнуть верхние пуговицы дублета, чтобы проклятая надорская хворь не вздумала вмешаться в планы, вернувшись так не вовремя.
Или показалось?

Он слегка трогает поводья, а умница Сона сама переходит на размеренный шаг, позволяя всаднику выпрямиться в седле, медленно расправить плечи — лишь лицо остается скрыто. Кольнувшее было смятение, шевельнувшийся под рёбрами страх уступает место облегчению — дышать ничего не мешает, в груди не давит, а значит, обычную нервозность он принял за...

Но дышать всё-таки мешает. Стылое чувство опустошённости произрастает из неизбежности, поднимается от солнечного сплетения, тянется к сердцу, обвивая его тонкими жёсткими обручами, так что больно почти физически.

Ричард нервно улыбается, растирая на щеке несколько капель дождя (разумеется, это дождь), вскидывая голову к свинцово-серому небу. Позавчера вечером люди мерзавца Айнсмеллера вытащили из Данара изуродованное тленом и речными обитателями тело мужчины без головы. И хотя сам труп Дику не показали (Альдо настоял на том, что зрелище слишком шокирующее), ему вынесли знакомую рубашку чёрного шёлка, порванную именно там, куда попала шальная пуля. А затем знакомый перстень с синим сапфиром из черненого серебра.
Этого оказалось достаточно, чтобы засвидетельствовать смерть последнего Повелителя Ветра, герцога Рокэ Алвы. Его монсеньора и кровника, с которым он так и не смог объясниться до конца. Не смог рассказать, почему каждая попытка сделать как лучше, как правильнее, неизменно оборачивалась самыми худшими из последствий.
А теперь уже и не расскажешь. Некому.

- Ваша Светлость, вы за каким делом приехали? — Подслеповато щурясь, из будки охранника выходит старик в ненавистных цветах Олларов — чёрное с белым — и Дику приходится приложить все силы, чтобы подавить вспышку гнева, проглотив едкие слова про то, что бывает с недовольными да бунтующими. Потому что в таком случае цивильного коменданта столицы, герцога Окделла, тоже стоило бы вздернуть на стене дома рядом с этим самым стариком. — Сейчас в Лаике нет никого, считайте. А капитан нынешний...

- Цивильный комендант Раканы, герцог Окделл, приехал с важным поручением от Его Величества.

Лгать у него никогда не выходило. Голос неизменно фальшивил, глаза бегали, кончики ушей заливались краской, а герцог Алва лишь смеялся и, скалясь белоснежной улыбкой, советовал даже не начинать. Только под полою шляпы не видно ни лица, ни тяжёлого взгляда, а голос звучит непривычно глухо и раздражённо.

- Нет никого, Ваша Светлость. Некому вас встретить и обустроить, о чём и говорю. Капитан уехал в столицу ещё два дня назад, а обратно возвращаться ещё не изволил. Только монахи эти странные остались, да и те...

Сона, чувствуя настроение хозяина, недовольно всхрапывает, покосившись на стражника, в одно мгновение став до невозможности похожей на Моро. Только морду не вытягивает в попытке достать зубами до человеческой плоти.

- Отойдите с дороги или это будет расценено как государственная измена.

Ричард тянется к перевязи, на которой закреплено оружие, но старик успевает отскочить с несвойственной его почтенному возрасту прытью. Низко кланяется и извиняется перед комендантом Олларии («Раканы, старый ты дурак»), тут же исчезая в своей сторожке. А сам герцог Окделл без каких-либо ещё препятствий заезжает на территорию бывшего танкредианского аббатства, четыреста лет назад превращённого в школу для оруженосцев.
И как только взгляд успевает выхватить знакомую картину — просторный двор, окружённый со всех сторон низкими каменными зданиями с длинными анфиладами, переходящими в здания повыше, где находились учёбные классы унаров — сердце начинает биться чаще, а перед глазами невольно всплывают те самые восемь месяцев, проведённые здесь. Счастливые месяцы, несмотря на непрекращающиеся издевки со стороны Колиньяра и его своры. Несмотря на несправедливое отношение Арамоны и усталость до изнеможения. Несмотря на ледяную Старую галерею и ядовитых крыс.

Ричард спрыгивает со спины Соны, ведя её под узды до самой коновязи. Не обращая внимания на появившуюся словно из воздуха тщедушную фигурку монаха в сером, успокаивающе гладит по лоснящейся шее, а затем так же молча проходит мимо. Если верны их с Марселем догадки, то ещё одна реликвия Раканов — щит Лита — на самом деле спрятан вовсе не в Ноймаринен, а прямо у всех под носом. Вернее, под ногами.

Восемь месяцев прожить над святилищем Абвения, чья сила, по легендам, течёт в его крови, и ничего не понять? Это то, что никак не укладывалось в голове, хотя и куда меньше, нежели шокирующие новости о смерти герцога Алвы.

- Отойдите. — Ричард резко останавливается у входа в ту самую Старую галерею, едва не налетев сразу на пятерых монахов в сером, загородившим проход. И хотя по воспоминаниям, те не представляют какой-либо серьёзной угрозы, вредить им он всё-таки не хочет.

Ни один из серых не шевелится, никто не произносит и звука, однако Дикон кожей ощущает их предупреждение.
Да как они вообще посмели?!

Оттолкнув плечом ближайшего (бедолага отлетает так, что шлёпается на пол), он, не оглядываясь, идёт вперёд, сжимая в руке эфес шпаги. Если нападут, то сейчас, со спины.
Шаг. Второй. Третий.

Никто не пытается напасть, никто не кидает в него даже камня, и Ричард беспрепятственно попадает в знакомую до зубовного скрежета галерею — всё такую же старую, местами обвалившуюся и с огромным камином посередине. Естественно, давно нетопленным.

И что дальше?

Голые стены, холодный камень, который даже под его ладонями откликается неохотно. Ричард не чувствует в нём жизни, не чувствует вообще ничего, и это резко контрастирует с тем, что было написано в той книге из библиотеки Ворона.

Скалы внемлют своему Повелителю в Месте Силы, когда мир будет корчиться в агонии Излома. Но...

Ричард не знает, корчится ли мир, но его собственный и правда осыпается острыми осколками ещё с момента, когда в Ракану прискакал первый гонец со страшными новостями.

Надорского замка больше нет. Нет больше и герцогини Мирабеллы с девочками. Слуг, няни, капитана Рутта. Даже смешного, неказистого Баловника.

В тот момент Дикону показалось, что сама земля под ногами вздрогнула до основания, а в памяти моментально всплыли все кошмары, которые снились последние шестнадцать дней кряду.
Мучительные, наполненные стёртыми образами искажённых лиц, крови, гневом камней, шептавших слова, смысл которых никак не улавливался. И он кричал, он пытался протянуть руки, пытался схватить, поймать, спасти, но неизменно каждый раз его раздавливало под весом камней. Дробило каждую косточку, каждый сустав, и просыпался Дикон в неизменной мокрой от холодного пота сорочке, со слипшимися волосами и потрескавшимися губами, дыша как загнанная лошадь.
Был в этих снах ещё кто-то, но появлялся он в последний момент, и разглядеть образ никак не получалось, как бы сильно он не пытался.

А теперь, стоя где-то рядом с храмом Лита (над храмом Лита?), Ричард ищет не столько реликвию, сколько ответы. В Надор его не пустили под страхом... Нет, не смерти. Во дворце рядом с Её Величеством ещё оставалась Айрис, и ради неё он должен делать всё так, как велит Альдо, кошки бы побрали, Ракан.

Сестра его презирает, сестра его ненавидит. Но ради нее он должен сделать хоть что-то. Особенно теперь, когда Ворона больше нет и никто не придёт им помочь.

Ричард на секунду прикрывает глаза, а затем оборачивается, проверяя, не последовали ли монахи за ним в галерею. И только после этого вытаскивает из-за пазухи скрытый плащом свёрток.
Аккуратно разворачивает, доставая короткий меч, чей эфес украшали драгоценные и полудрагоценные камни, пару минут смотря пристально.

И что дальше?

В книге было написано, что реликвии, если они настоящие, тянет друг к другу, чтобы это ни значило. Только вот меч, опушенный на каменный пол, продолжает лежать просто мёртвой недвижимой глыбой.

Минута. Вторая.

У Ричарда начинают дрожать руки — не то от ледяного холода, проникающего даже сквозь тёплую одежду, не то от напряжения.

Пятая. Шестая.

Лёгкая вибрация зарождается где-то под ногами, где-то очень глубоко. И вибрация эта передаётся мечу, тонко зазвеневшему словно в ответ.

pacifica northwest
✦ gravity falls ✦

---

кровь — голубее некуда, денег у нортвестов снова полно, а ту историю с обманутыми лесорубами уже давно забыли, утерев кому надо слёзы долларовыми купюрами и не испытывая совершенно угрызений совести. лошадей у пасифики полная конюшня, высокомерия на пятерых и замечательное чувство стиля — всем кажется, что жизнь первой красавицы гравити фолз безупречна, но это, разумеется, не так.

почти всегда пасифика могла позволить себе почти что абсолютно всё, на деле позволяя даже больше: наряды, принцы, тренер по гольфу в багажнике, слуги, разве большая плата — этот звенящий колокольчик, чей звон почти врезался в мозг? как и в любой семье аристократов, у нортвестов в шкафах — скелеты, а в поместье — призрак, с которым она никогда бы не сумела справиться без чудака диппера с его дурацким дневником.

в шестнадцать пасифика соперничала с мейбл, не понимая, как эта выскочка вообще посмела с ней тягаться, набралась смелости спорить с отцом, несмотря на жуткий звон колокольчика — они её дрессировали как мартышку, — и бросила вызов биллу шифру, чего, последний, безусловно, не забыл. но вот пасифика его почти забыла: она выросла, получила блестящее образование и вышла замуж за того, кто больше понравился её отцу, чем ей — муж, кстати, взял фамилию нортвест и покорился жизни у жены под каблуком: пасифика не может не считаться с мнением семьи, но не считаться с собой не даёт.

сейчас ей тридцать, а её брак — одно название, но лучшие друзья пасифики — бриллианты, так что она весьма недурно живёт в гравити фолз, не замечая, как близнецы пайнс растворяются в памяти — то есть, на самом деле, только диппер. да, это происки билла шифра, и теперь пасифика уверена, что у стэнов пайнсов племянница всего одна (официантка в забегаловке, серьёзно?), и она только что вернулась в гравити фолз в компании красивой загадочной дамой, с которой точно не всё просто — на этот счёт пасифику не обмануть.

// окружение мейбл забыло про диппера, окружение диппера забыло про мейбл;
// билл шифр после курса психотерапии и он здесь совершенно ни при чём (при всём);
// пасифика красива и успешна, но явно не счастлива, как большинство сиятельных аристократок и nepobaby;
// «да, мой прапрапрадед обманщик, и что, поплачьте, если вас так это тревожит»;
// но, вообще, у пасифики много классных черт, а в нашей истории нет целиком положительных и отрицательных персонажей.

---

ждём нашу фэнси-красотку вместе с мейбл! прибегайте в лс сразу с примером любого поста.
мы над душой не стоим, но с собаками искать тоже особо не любим, поэтому ждём игрока, который не проваливается в текстуры и будет писать, в среднем, по посту в месяц. можно приносить свои хэды, сменить внешность (хотя зачем менять эстер экспозито) и веселиться вместе с нами   
графикой обеспечим: мейбл у нас мастер, я фломастер, будете ходить нарядная!

---

пример вашего поста

Духовный рост — то есть, кармическая реабилитация, — это совсем не так прекрасно, как обещают на рекламных флаерах разнообразных студий йоги, собраний групп поддержки или сект — и пойди разбери ещё, где что: на самом деле, он ещё противнее физического — реинтеграции после распада на частицы. Кто-то другой на месте Билла Шифра сказал бы, что подобного даже врагу не пожелаешь, но он же выучил, что врать, вообще-то, вроде как, нехорошо. Не понял правда, почему тогда все врут, да ещё зачастую ловко находят себе оправдание — с чего бы вдруг тогда ему нельзя так делать?

Подобные дилеммы, если честно, немного очень сильно выводили Билла из себя, поскольку мир людей всегда просто чертовски преисполнен лицемерием, но почему-то всех это устраивало, а ему приходилось делать вид, что он исправился — то есть, вообще-то говоря, играть вслепую, поскольку некоторых даже могила не исправит. Тем более, что Билл Шифр не был надломленным, зацикленным на боли или глубоко травмированным, что оправдало бы озлобленность: он просто зло по существу — против природы не попрёшь, особенно, когда не хочешь.

Но, таковы были условия сделки, а Билл оказался не в том положении, чтобы диктовать свои условия — пришлось употребить всё своё коварство, чтобы спастись из Терапризмы. А ещё, неприятно было признавать это, но Билл и правда изменился — можно сказать, что до неузнаваемости: он «открыл своё лучшее я» — другое дело, что это всё равно было его «я», а откуда бы у него взяться хорошему? Вообще, дихотомия добра и зла была свойственна, скорее, его родному двухмерному миру, тогда как здесь всё было интереснее, хотя ему и приходилось познавать всё заново.

«Ты сможешь, Треугольник!» — дурацкий мотивационный плакат со стены камеры как будто отпечатался на веке, и Билл видел его всякий раз, как закрывал свой глаз — отвратительно, но он же в самом деле смог! Да, это оказалось сложно, даже очень сложно — не потерять себя, а обрести. Сеансы «Терапевтического журнализма», «Час кукол» — у Билла и без того всегда была крайне богатая и изощрённая фантазия на пытки, но даже он был впечатлён. И тем не менее, он, вроде как, действительно нашёл себя, раз его выпустили? Да.

Осталось с этим «собой» познакомиться — пригласить на свидание, что ли.

Существование в виде треугольника — то есть, тетраэдра, — раньше его вполне устраивало, однако раз теперь он личность, то ему полагается тело, не правда ли? Билл «разрешил» себе человеческое тело: так же удобнее всего, и будет проще подобраться к Пайнсам — никто же не подумал, будто он забыл? То есть, все именно так и подумали: что он простил их и забыл о мести, но, в общем-то, держите карман шире — Билл Шифр ничего не забывает: он — зло, и память у него прекрасная. И ещё он теперь всё записывал: привычка с Терапризмы, которая даже почти не раздражала: не только у Стэнфорда Пайнса есть дневники!

Интересно, что стало бы с Диппером, если бы он наткнулся на дневник Билла Шифра? А впрочем, может, и неинтересно: мальчишка — редкостный зануда, душный адепт рациональности, так что он просто и скучно лишился бы рассудка.

Но вот его сестра — другое дело. Мейбл!

Мей-мей, Безнадёжная оптимистка, Звезда — с ней точно будет весело и увлекательно — что в этом плохого? У Билла не было чёткого плана испортить ей жизнь: чёткие планы — это уныло и только для тех, у кого нет воображения. У Мейбл Пайнс воображения в избытке, и жизнь она, похоже что, себе испортила сама. Впрочем, с ней трудно что-то утверждать наверняка: может, она мечтала работать в забегаловке? Кажется, это не престижно и даже странно — для людей ей ведь «уже» тридцать, и, кажется, к этому времени она должна была добиться большего. Но вот хотела ли? Билл — Вильгельмина: женское обличие показалось ему намного более перспективным, чем мужское, — не очень разбирался в социальных ожиданиях: в очеловечивании его успехи пока были очень скромными, он пока только понял что-то про концепцию поглощения пищи — и, в целом, пока этого вполне достаточно.

Под переливистую трель дверного колокольчика Вильгельмина зашла в забегаловку, где работала Пайнс: в это время народу здесь было немного, свободных столиков достаточно — не пришлось никого выгонять. Что, в общем-то, не помешало Билли как бы случайно сбить стопку газет со стола какого-то мужчины, который было возмутился, а потом посмотрел на неё — куда-то ниже шеи — и раздумал возмущаться: всё-таки хорошо, что Билли была женщиной.
— О, мне так жаль, — фраза-то правильная, но интонацию Билли подобрала такую, что у мужчины не было сомнений, что она совсем не сожалеет об этом недоразумении. И ладно? Кажется, когда женщина красива, она может делать, что хочет — удобно! Нужно запомнить.

Так, или всё же не очень удобно? Мужчина отложил газету и принялся докучать Мейбл тупыми вопросами, которым самое место было на кладбище идиотских подкатов, а потом вообще попытался шлёпнуть ниже спины — и шлёпнул бы, но сидевшая спиной к нему Вильгельмина ловко ухватила его за запястье, изящно поднялась и заломила ему руку за спину, коленом придавив к дивану.
— Если не можешь держать руки при себе, могу их оторвать, — и заменить котятами, да, Мейбл Пайнс? Жаль, это не считается социально приемлемым. — Проси прощения. Сейчас же! — странное социальное взаимодействие, но Билли нравилось командовать.
— П-простите, Мейбл, — морщась от боли, мужчина оставил на столе деньги — с щедрыми чаевыми, — и поспешил ретироваться из кафе под звон дверного колокольчика.
— Придурок, — бросила Вильгельмина под одобрительные кивки милых старушек из-за столика в углу: её поступок они посчитали благородным, даже не подозревая, что Биллом Шифром двигало другое чувство — собственности.

Никто не трогает его Звезду.

Bobby Singer
✦ Supernatural ✦

---

❝ Если бы вы думали головами, а не задницами, то давно бы всё поняли. ❞

Про Бобби можно писать много, а можно вообще ничего не писать. На данного старика всегда можно положиться. Он параноик, но его паранойя не раз спасала ему жизнь. Главный дядька ФБР, полиции, больниц всея охотников. Остёр на язык, хамоват, но это лишь придаёт ему ещё больше шарма.
Давай уже начистим лощёный зад Кроули, и забудем про то, что ты когда-то продал ему собственную душу?

Ну и кто ещё будет нас, идиётов поучать, а?

Ну и мемы конечно же

---

Бобби, ты тот, которого я смело могу назвать своим отцом, ты тот,  который выручит нас, двух неудачников, из любой объяснимой и не объяснимой жопы; приходи, что-нибудь да обмозгуем, поохотимся на тварей, и всё такое.

---

пример вашего поста

Сэм воспринимал каждый новый переезд как очередное захватывающее приключение. Какой ребёнок в его возрасте может похвастаться тем, что уже исколесил половину Америки? Он бывал в Индиане, Техасе и Флориде, и неважно, что каждый раз они покидали насиженное место в спешке и нигде не задерживались. Он закидывал сумку в багажник с особым удовольствием, и прыгал на переднее сиденье Импалы. Он не понимал очередное ворчание Дина, - не понимал, почему тот недоволен. Сэмюэль же ни в чём не виноват, он не сделал ничего плохого!

А ещё он не понимал, почему когда он спрашивал о маме в воздухе повисало неловкое молчание.

- Она ушла. Больше не поднимаем этот вопрос, - грубо отвечал ему брат, но маленький Сэмюэль всё равно начинал допрос при любом удобном и неудобном случае. В конце концов, Дин просто перестал ему отвечать, скрещивал руки на груди и смотрел на него исподлобья.

Вопрос про маму мучал его до сих пор, и в итоге Сэмюэль сдался, сдался, но не забыл.

Маму он помнит плохо, - помнит приятный запах от её волос, мягкие и тёплые руки, спокойный и нежный голос, который пел ему колыбельные. Лицо - не помнит, оно размыто временем, и даже когда Сэмюэль напрягает собственную память, чтобы вспомнить хотя бы цвет её глаз, - ничего не выходит.

- Дин,  - спрашивает в очередной раз Сэми, и брат заметно напрягается, готовясь к очередным глупым и каверзным вопросам, - какой она была, ну, мама?

Тот слегка выдыхает, - но остаётся в напряжении,

- Красивая. - цедит сквозь зубы.

- А ещё?

На что Дин лезет в карман дорожной сумки и достаёт слегка выцветшую чёрно-белую фотографию, вот, чёрт возьми, смотри, только отстань от меня, мелюзга!

Сэмюэль хватается за фотографию двумя руками, как за драгоценное сокровище, и внимательно её рассматривает. Даже несмотря на то, что фото чёрно-белое, женщина на нём действительно очень красивая, со светлыми волосами, и доброй улыбкой; он закрывает глаза, и представляет маму рядом, - она невысокого роста, и с голубыми глазами. Сэми очень хочется, чтобы у неё были голубые глаза, и он не знает с чем это связано.

---

Отец достаточно строг с Дином, - даёт очередные указания, и уходит, но Сэми даже не вслушивается в их "взрослый" разговор. Они остановились в каком-то дешёвом отеле в Луисвилле, Кентукки.

Сэм умеет читать, вслух, по слогам. Ему почти шесть, - а значит, что скоро он станет таким же взрослым, как его брат. Пойдёт получать новые знания, познакомится с другими детьми, он в предвкушении нового события в его жизни!

У Сэмюэля нет детских книг, и поэтому Дин его учил читать старые, замызганные в жиру мотелевские журналы. В них он не видит ничего интересного, - какие -то достаточно сухие заголовки, и много непонятных слов, значение которых Сэми не может понять.

-Ра-бо-чий фа-бри-ки Джо-зеф Уэс-бе-кер у-бил во-семь и ра-нил две-над-цать че-ло-век, пре-жде чем по-ко-нчить с со-бой на фа-бри-ке в Луи-свил-ле, штат Кен-тук-ки. - с выражением читает Сэми, и поднимает глаза на брата. - О! - радостно вскрикивает он, - мы же сейчас в Луи-свил-ле! Дин! А что значит "по-кон-чил с со-бой"?

- Рано тебе такое знать, - бурчит Дин, отбирает журнал, - И вообще спать пора, время позднее.

Сэм слегка расстроен, но повинуется, ложится в кровать в соседней комнате, и накрывается одеялом с головой.

- Спокойной ночи, Дин!

- Мгм, - выдаёт брат, и закрывает за собой дверь. Сэми слышит, как тот в соседней комнате делает телевизор громче.

Выжидает какое-то количество времени, осторожно вылезает из кровати и на цыпочках крадётся до кровати Дина. Он пару раз видел, как тот что-то прятал под подушку, - да, Сэм периодически притворялся, что спит, и возможно, что сейчас он, как Шерлок Холмс, лучший в мире детектив - папа ему про него однажды читал, раскроет секрет собаки Баскервилей.

- И вот, самый умный детектив Сэм Винчестер, оказавшись в логове Мориарти отодвигает подушку, и раскрывает своё первое дело!  - шепчет он, резко дёргает твёрдую, как камень подушку на себя и замирает от неожиданности. Там, в "потайном отделении" находится револьвер. Сэм берёт оружие, и ощущает хлад металла, вертит его в руках, - у него когда-то был такой же, только слегка поменьше, и он стрелял водой. Прицеливается в потолок, прищуривается, и ради интереса нажимает на спусковой крючок. Револьвер издает громкое "БАХ!", Сэм получает лёгкую отдачу в руку, и от неожиданности бросает оружие на пол.  Пуля вылетает из пистолета, и застревает в стене напротив, из дула выходит небольшой дымок.

Водяной пистолет таких звуков не издавал.

Сэм быстро поднимает револьвер, прячет его обратно под подушку брата, кажется она так и лежала, и быстро забирается под одеяло. Снова притворяется спящим.

Слышит быстрые шаги в сторону комнаты.

Лишь бы не заметил,
Лишь бы не заметил!

stan & ford pines
✦ gravity falls ✦

---

стэнфорд всегда блистал умом, блестяще учился и подавал надежды и должен был поступить в университет своей мечты — он поступил бы, если бы не стэнли, который сломал его изобретение. зачем? потому что не хотел, чтобы брат уезжал: в детстве они были неразлучны, постоянно что-то придумывали — поступок брата стэнфорд вполне справедливо посчитал предательством. долгие годы они прожили раздельно, и стэнфорд в это время попал в дурную компанию билла шифра (здесь хочу вайбы problematic ex'es) и заключил с ним сделку, впустив его в свой разум. он построил машину, написал три дневника, понял, что всё зашло слишком далеко и позвал стэнли, чтобы передать ему дневник, но они как обычно поссорились, и стэнфорд на тридцать лет застрял где-то между мирами, вернулся не особенно довольный.

стэнли харизматичный, предприимчивый: умом не блещет, но вот сообразительностью — однозначно, да. после ссоры с братом он был и коммивояжером, и менял личности, и проворачивал аферы. его дела были уже довольно плохи, когда ему пришла открытка стэнфорда, и стали ещё хуже, когда брат провалился в портал, и стэнли тридцать лет выдавал себя за этого брата, превратив его домик в лесу в «хижину чудес». очаровательный мошенник и прохиндей он много лет искал другие дневники, чтоб починить уже дурацкую машину и вернуть брата домой. согласился последить за племянниками и взял их на работу в хижину, что ещё значит, это незаконно? благодаря дипперу и мейбл нашёл ещё два дневника, вернул стэнфорда и продолжил с ним ссориться прямо во время сражения с биллом, потом притворился фордом и всех спас.

// прошло пятнадцать лет, стэны вернулись из плавания в гравити фолз: форд продолжил исследования, а стэн снова открыл «хижину чудес»;
// недавно к ним приехал их племянник диппер пайнс, успешный молодой учёный, который, кажется, немного тронулся умом, поскольку говорит о какой-то сестре, которой у него никогда не было;
// окружение мейбл забыло про диппера, окружение диппера забыло про мейбл;
// билл шифр после курса психотерапии и он здесь совершенно ни при чём (при всём);
// у билла много вопросов и к форду, и к стэну, и в этот раз он предстанет перед ними в очень необычном облике.

---

прибегайте в лс сразу с примером любого поста и берите понравившегося прадядю! оба по-своему колоритны и интересны, так что без дела не останетесь! мы с мейбл над душой не стоим, но с собаками искать тоже особо не любим, поэтому ждём игрока, который не проваливается в текстуры и будет писать, в среднем, по посту в месяц. можно приносить свои хэды, внешность нам с мейбл кажется идеальной, но можем обсудить, графику сделаем, хэдов отсыпем, диппера найдём, будет весело 

---

пример вашего поста

Духовный рост — то есть, кармическая реабилитация, — это совсем не так прекрасно, как обещают на рекламных флаерах разнообразных студий йоги, собраний групп поддержки или сект — и пойди разбери ещё, где что: на самом деле, он ещё противнее физического — реинтеграции после распада на частицы. Кто-то другой на месте Билла Шифра сказал бы, что подобного даже врагу не пожелаешь, но он же выучил, что врать, вообще-то, вроде как, нехорошо. Не понял правда, почему тогда все врут, да ещё зачастую ловко находят себе оправдание — с чего бы вдруг тогда ему нельзя так делать?

Подобные дилеммы, если честно, немного очень сильно выводили Билла из себя, поскольку мир людей всегда просто чертовски преисполнен лицемерием, но почему-то всех это устраивало, а ему приходилось делать вид, что он исправился — то есть, вообще-то говоря, играть вслепую, поскольку некоторых даже могила не исправит. Тем более, что Билл Шифр не был надломленным, зацикленным на боли или глубоко травмированным, что оправдало бы озлобленность: он просто зло по существу — против природы не попрёшь, особенно, когда не хочешь.

Но, таковы были условия сделки, а Билл оказался не в том положении, чтобы диктовать свои условия — пришлось употребить всё своё коварство, чтобы спастись из Терапризмы. А ещё, неприятно было признавать это, но Билл и правда изменился — можно сказать, что до неузнаваемости: он «открыл своё лучшее я» — другое дело, что это всё равно было его «я», а откуда бы у него взяться хорошему? Вообще, дихотомия добра и зла была свойственна, скорее, его родному двухмерному миру, тогда как здесь всё было интереснее, хотя ему и приходилось познавать всё заново.

«Ты сможешь, Треугольник!» — дурацкий мотивационный плакат со стены камеры как будто отпечатался на веке, и Билл видел его всякий раз, как закрывал свой глаз — отвратительно, но он же в самом деле смог! Да, это оказалось сложно, даже очень сложно — не потерять себя, а обрести. Сеансы «Терапевтического журнализма», «Час кукол» — у Билла и без того всегда была крайне богатая и изощрённая фантазия на пытки, но даже он был впечатлён. И тем не менее, он, вроде как, действительно нашёл себя, раз его выпустили? Да.

Осталось с этим «собой» познакомиться — пригласить на свидание, что ли.

Существование в виде треугольника — то есть, тетраэдра, — раньше его вполне устраивало, однако раз теперь он личность, то ему полагается тело, не правда ли? Билл «разрешил» себе человеческое тело: так же удобнее всего, и будет проще подобраться к Пайнсам — никто же не подумал, будто он забыл? То есть, все именно так и подумали: что он простил их и забыл о мести, но, в общем-то, держите карман шире — Билл Шифр ничего не забывает: он — зло, и память у него прекрасная. И ещё он теперь всё записывал: привычка с Терапризмы, которая даже почти не раздражала: не только у Стэнфорда Пайнса есть дневники!

Интересно, что стало бы с Диппером, если бы он наткнулся на дневник Билла Шифра? А впрочем, может, и неинтересно: мальчишка — редкостный зануда, душный адепт рациональности, так что он просто и скучно лишился бы рассудка.

Но вот его сестра — другое дело. Мейбл!

Мей-мей, Безнадёжная оптимистка, Звезда — с ней точно будет весело и увлекательно — что в этом плохого? У Билла не было чёткого плана испортить ей жизнь: чёткие планы — это уныло и только для тех, у кого нет воображения. У Мейбл Пайнс воображения в избытке, и жизнь она, похоже что, себе испортила сама. Впрочем, с ней трудно что-то утверждать наверняка: может, она мечтала работать в забегаловке? Кажется, это не престижно и даже странно — для людей ей ведь «уже» тридцать, и, кажется, к этому времени она должна была добиться большего. Но вот хотела ли? Билл — Вильгельмина: женское обличие показалось ему намного более перспективным, чем мужское, — не очень разбирался в социальных ожиданиях: в очеловечивании его успехи пока были очень скромными, он пока только понял что-то про концепцию поглощения пищи — и, в целом, пока этого вполне достаточно.

Под переливистую трель дверного колокольчика Вильгельмина зашла в забегаловку, где работала Пайнс: в это время народу здесь было немного, свободных столиков достаточно — не пришлось никого выгонять. Что, в общем-то, не помешало Билли как бы случайно сбить стопку газет со стола какого-то мужчины, который было возмутился, а потом посмотрел на неё — куда-то ниже шеи — и раздумал возмущаться: всё-таки хорошо, что Билли была женщиной.
— О, мне так жаль, — фраза-то правильная, но интонацию Билли подобрала такую, что у мужчины не было сомнений, что она совсем не сожалеет об этом недоразумении. И ладно? Кажется, когда женщина красива, она может делать, что хочет — удобно! Нужно запомнить.

Так, или всё же не очень удобно? Мужчина отложил газету и принялся докучать Мейбл тупыми вопросами, которым самое место было на кладбище идиотских подкатов, а потом вообще попытался шлёпнуть ниже спины — и шлёпнул бы, но сидевшая спиной к нему Вильгельмина ловко ухватила его за запястье, изящно поднялась и заломила ему руку за спину, коленом придавив к дивану.
— Если не можешь держать руки при себе, могу их оторвать, — и заменить котятами, да, Мейбл Пайнс? Жаль, это не считается социально приемлемым. — Проси прощения. Сейчас же! — странное социальное взаимодействие, но Билли нравилось командовать.
— П-простите, Мейбл, — морщась от боли, мужчина оставил на столе деньги — с щедрыми чаевыми, — и поспешил ретироваться из кафе под звон дверного колокольчика.
— Придурок, — бросила Вильгельмина под одобрительные кивки милых старушек из-за столика в углу: её поступок они посчитали благородным, даже не подозревая, что Биллом Шифром двигало другое чувство — собственности.

Никто не трогает его Звезду.