Боль. Невыносимая, всепоглощающая, глухая, накатывающая с каждым шагом, снова и снова. Выкручивающая суставы, вскрывающая грудную клетку, выворачивающая наизнанку, такая огромная и всемогущая по сравнению с маленькой фейри. Не физическая, нет. Физическую можно перетерпеть. Физическую можно заглушить, а эта будет выть и рычать, и ничем ей пасть не заткнёшь - ни лекарствами, ни алкоголем. Плоть заживёт, при должном уходе даже снова станет привлекательной, но эта рана иная, бессмысленно даже допускать мысль об исцелении. Сокрытая в глубине, будет медленно гнить, постепенно убивая изнутри. И уже никогда и ничего не будет как прежде. Не будет ничего, кроме долга, ненависти и этой проклятой боли,  впивающейся в душу своими бритвенно-острыми клыками при любой возможности, терзающей и рвущей на части. И это навсегда. А ведь Кьяра уже так чудовищно устала...

Пусто. Слёз не осталось. Ничего не осталось в этом мире, кроме прижатого к груди тяжёлого свёртка и подкашивающихся ног, так и грозящихся подогнуться. Но нельзя, груз слишком ценный, нужно было держаться. Единственным желанием было упасть на месте, провалиться в липкий туман сна и больше не проснуться. Как он. Если бы только Яра могла позволить себе такую роскошь... Ушедшим легко, их больше  ничего заботит, особенно то, как будут существовать оставшиеся наедине с их предсмертными клятвами живые. Как будут разгребать всё это дерьмо, обречённые на бесконечную боль. Хотя, ей ли ныть? Сама всё это устроила. Сама поддалась чувствам. Сама решилась пойти на риск. Сама сварила яд и сама же им напоила. Всё сама. Самостоятельная малолетняя идиотка, разрушившаяся две юные жизни и обрёкшая ещё одну, совсем ещё маленькую, на лишения и страдания.

- Прости, - хрипло вырвалось из пересохшего горла. Девушка остановилась. Коснулась растрескавшимися губами лба малыша. - Мама... - голос дрогнул от непривычного слова, но Кьяра нахмурилась и упрямо продолжила: - Мама всё решит. Мама никогда тебя не бросит. И никому не позволит тебе навредить.

Зачем она это говорила? Наверно для самой себя. Новорождённый фейри вряд ли мог понять хоть что-то из этой спонтанной тирады, хотя голос матери слушал внимательно, медленно моргая глазками-бусинками. Он вообще был удивительно тихим для едва пришедшего в этот мир существа - практически не плакал, будто понимал, что мать была на грани. А может, дело в том, что Яра не спускала его с рук с самого момента рождения. Единожды лишь прервала физический контакт, когда неумело пыталась изобразить пелёнку из верхнего слоя своего одеяния. Сейчас по голым плечам гулял холод, заставляя девушку то и дело нервно вздрагивать.

Усталые спотыкающиеся ноги вели младшую Орхидею домой, если место, где обитали её родители, можно было назвать домом. Братья и сестра - лишь такие же заложники в этой тюрьме, как и она сама. Бесполезно пытаться сбежать - найдут и накажут. Да и куда бежать? По меркам дивного народца Кьяра была подростком. Да ещё и девочка - существо безвольное и бесправное, полностью зависящее от семьи. Никакой надежды на свободу. Вот только одного у неё никто не мог отнять -  силы воли. Её благословение, оно же и проклятье. Оттого Яра упорно продолжала путь, и чем ближе она была к дому, тем твёрже становились её шаги. Возможно, и регенерация делала своё дело - переживший предельную нагрузку и шок организм был измотан, но физическую боль всё больше замещало ощущение смертельной усталости, кое Кьяра пока могла игнорировать.

Через порог она переступила уверенно и твёрдо. Выпрямила спину, развернула плечи, словно на светский раут выбралась, а не вернулась домой окровавленная с внебрачным ребёнком на руках, завёрнутым в её же накидку. Время шло к ужину, и вся семья уже должна была собраться в столовой зале. Вместо того, чтобы бежать и прятаться, младшая Орхидея предпочитала смотреть страху прямо в глаза. Со всей скопленной яростью. Не моргая.

Забавно, что никто даже не заметил её отсутствия. Наверно, ей ужин со всеми и не полагался. Конечно, ведь Кьяра была в опале у отца, самый безбашенный и неудачный ребёнок из пяти. Братья и сестра любили её, но выступить против лорда Идэ в открытую...Вряд ли им хватило бы духу. Даэль и вовсе, скорее всего, занимал сторону родителей. С каждым шагом фейри была всё ближе к месту своего заклания, где рассчитывать она могла только на себя. Из этой битвы она должна была выйти побеждённой и принять жестокое наказание. Но так тому и быть. Отныне она сражалась не только за себя.

- Добрый вечер, лорд Идэ, леди Кама, братья и сестра, - в воцарившейся гробовой тишине Яра церемонно поклонилась. - Я не буду просить разрешения разделить с вами ужин, лишь уделите нам малую толику своего внимания.

Она подняла голову, и иллюзия смирения испарилась. Светлые, пронзительные серебристо-ледяные глаза фейри горели опасным огнём решимости.

- Его зовут Тьян, сын Неблагой Кьяры и Неблагого Тэйна, - от ухмылки губа снова треснула, и во рту поселился привкус крови. -  Не утруждайте себя поисками его отца. Я убила его сама.